Я отстраняюсь и меняю ногу, и когда он оборачивает ремешок вокруг моей второй ноги, его темный пристальный взгляд поднимается к моему.
— Я знаю, что ты делаешь, Аспен.
— Неужели?
Он не отвечает, просто продолжает удерживать мой взгляд, завязывая маленький узел на икре, и на меня словно накладывается заклятие. Напряжение между нами зашкаливает, и, если бы он еще раз провел своими умелыми пальцами по моей коже, я бы наверняка не выдержала и оседлала его прямо здесь, на своем кофейном столике.
Когда я убираю ногу, меня словно окатывает волной холодной воды, и чары рассеиваются, затем, когда я нахожу свою сумочку и направляюсь к двери, а Айзек встает.
— Мы договорились, что ты ни с кем не будешь, пока мы будем этим заниматься, — говорит он хриплым от беспокойства голосом.
Я тянусь к двери, медленно открывая ее, и в этот момент не знаю, ухожу я, оставляя его здесь, или пытаюсь его выгнать.
— Что ж, к счастью для тебя, ты сорвался с крючка, — говорю я ему, когда он подходит ко мне, и боль пронзает мою грудь. — Я объявляю, что все кончено. Я против того, чтобы быть для тебя боксерской грушей. У меня настоящие чувства, Айзек, и ты предельно ясно дал понять, что никогда не захочешь большего, так какой смысл возвращаться за чем-то еще? Все, что ты делаешь, — это причиняешь мне боль и обманываешь себя в процессе, а я не хочу принимать в этом никакого участия. Я попросила тебя показать мне на что способно мое тело, и ты это сделал, так что поздравляю. Теперь у тебя есть карточка "Выйди из тюрьмы на свободу", и ты можешь уйти с чистой совестью. Мы можем притвориться, что ничего не произошло.
Он качает головой.
— А если я не готов уйти?
Я пожимаю плечами.
— Это не моя проблема, — говорю я ему. — Я не могу продолжать спать с тобой, зная, что для тебя это всего лишь секс, когда для меня это гораздо больше. Мы установили основные правила того, как это должно было работать, и эти правила для меня больше не работают. Так что, если ты не готов сказать то, что, как мы оба знаем, ты отказываешься признавать, тогда я ухожу. Я не заинтересована позволять тебе причинять мне боль снова и снова. Я заслуживаю лучшего. Я заслуживаю того, кто будет любить меня так, как мне нужно. Ты сказал, что не можешь дать мне это, так что, с твоего позволения, это именно то, что я собираюсь найти.
Я собираюсь обойти его, но он ловит меня за локоть и притягивает к себе, положив руки мне на талию.
— Не надо, Аспен. Не встречайся с этим парнем.
— Почему?
— Потому что я с тобой еще не закончил и не готов смотреть, как ты падаешь в объятия какого-то другого мужчины.
— Тогда поцелуй меня.
Его брови хмурятся, и он отстраняется всего на дюйм, крепче сжимая мою талию.
— Что?
— Нарушь все правила и поцелуй меня, — умоляю я его. — Докажи мне, что есть причина, по которой я должна терпеть это, когда ты не хочешь дать мне то, чего я хочу.
Он качает головой, и в его глазах мелькает страх.
— Ты сказала мне, что справишься. Ты сказала, что этого не случится. Это не я все испортил. Это все из-за тебя.
— Возможно, это правда, — говорю я, отводя взгляд, слишком хорошо помня, что я сказала. — Но ты тот, кто нарушил правила, когда прижал меня к двери в “Вишне”. Разве ты не помнишь, что ты мне сказал? Как ты рычал мне на ухо с отчаянием? Стиснул зубы и сказал: “Видишь, что ты со мной делаешь?” Как ты сказал мне, что моя сладкая маленькая киска может поставить тебя на колени. Это дерьмо что-то значит, и ты это знаешь.
— Аспен, я…
Я усмехаюсь, видя неприятие в его глазах, и вырываюсь из его объятий, прежде чем устремить на него тяжелый, сокрушенный взгляд.
— Возможно, я была недостаточно сильна, чтобы не испытывать эмоциональной привязанности, но ты не можешь быть единственным из нас, кто может выбирать, каким правилам следовать, а какие нарушать.
Он просто смотрит на меня, видя, что спорить бесполезно, и опасаясь, что это последний раз, когда я его вижу, я снова оказываюсь в его объятиях и приподнимаюсь на цыпочки. Я прижимаюсь своими губами к его губам, как всегда хотела, и когда отстраняюсь, выдерживаю его мрачный взгляд, замечая, каким напряженным он стал.
— Если я тебе не нужна, тогда отпусти меня, — говорю я ему, прежде чем высвободиться из его крепкой хватки. — Запри дверь, когда выйдешь. Мне нужно кое-где быть.