Я слышу, как она прерывисто вздыхает, и мне приходится замолчать, когда я заворачиваю за угол, почти теряя контроль над гребаной машиной. Еще две гребаные улицы, и я буду там.
С ней все будет в порядке. У нее в руках ручка, и она готова нанести удар. Она боец. Она ничему не позволит случиться.
— Знаешь, когда я с тобой… Я не знаю, как это описать, Птичка, — говорю я ей, проглатывая комок страха в горле, когда ее всхлипы набирают обороты и становятся громче, угрожая выдать ее. — Я знаю, что это началось как простой секс, но я думаю, ты знаешь, что это гораздо больше. Когда я прикасаюсь к тебе… черт. Я никогда не чувствовал ничего подобного, Аспен. В тебе есть что-то такое, что ставит меня на гребаные колени. Ты меня зацепила, а я даже близко не готов к тому, чтобы ты ушла от меня. Насколько это, блядь, эгоистично?
Я пролетаю мимо бара “У Джо”, выбирая наиболее естественный маршрут к жилому комплексу Аспен, и как только оказываюсь в жилом районе, сворачиваю на первую улицу, как она мне и сказала. Я замолкаю, а мои глаза чертовски расширились, поскольку я начинаю искать дом с заколоченными окнами, но вместо этого вижу его.
Этот мудак устраивает шоу, оглядываясь на мою машину, а затем продолжает невинно двигаться по улице, как будто он просто вышел на полуночную прогулку, а не пытался изнасиловать мою гребаную девочку на обочине. Затем, когда я мчусь к нему, до предела разогнав свой “Escalade”, я вижу куст за белым забором — тот самый куст, в котором укрылась моя невинная маленькая Птичка, — и я понимаю, как чертовски близко он был к тому, чтобы найти ее.
Ярость переполняет меня, пульсирует в моих венах и заражает меня злобным ядом, и как только я проезжаю мимо него, я резко останавливаюсь, мое переднее колесо ударяется о бордюр и преграждает ему путь, затем, прежде чем у него появляется шанс убежать, я выскакиваю из машины, уже занося кулак.
Я врезаюсь в него, мгновенно разбивая костяшки пальцев о его челюсть и слыша тошнотворный звук хруста костей. По инерции мы оба летим на землю, и я нависаю над ним, снова замахиваясь кулаком.
Кровь брызжет на тротуар, но я не останавливаюсь, пока ублюдок не отключается, и даже тогда мне с трудом удается отстраниться.
— Айзек? — я слышу прерывистое дыхание, и этот наполненный ужасом звук — единственное, что способно поднять меня на ноги.
Мой взгляд устремляется к густому кустарнику позади меня, где я нахожу ее стоящей там, ее тело оцарапано толстыми ветвями в кустарнике, и я, блядь, бегу.
Шаг за шагом я стучу по тротуару, пока не оказываюсь прямо перед ней. Она тянется ко мне, обнимает меня за шею и хнычет, а я обхватываю ее руками за спину и перетаскиваю прямо через забор, в безопасность своих объятий.
Она сдается, и тяжелые рыдания вырываются из ее горла, когда я обнимаю ее.
— Ты в порядке, детка. Я рядом, — шепчу я ей на ухо, моя рука делает успокаивающие круги на ее спине, но, по правде говоря, я думаю, что мне было так же страшно, как и ей.
Было страшно не добраться до нее вовремя. Страшно потерять ее, позволить чему-то случиться с ней и не быть рядом, чтобы спасти ее. Подвести ее.
Я держусь за нее так, словно никогда не отпущу, пока ее слезы, наконец, не начинают высыхать. Она оглядывается вокруг, замечая безжизненное тело на земле.
— Он… мертв?
Я качаю головой.
— Как бы мне этого ни хотелось, но он просто без сознания.
Она заметно сглатывает, отказываясь отпускать меня, и, честно говоря, я не думаю, что смог бы отпустить ее прямо сейчас.
— Все в твоих руках, Аспен. Что ты хочешь сделать? Вызвать полицию и арестовать его или убираться отсюда?
Она качает головой.
— Я хочу, чтобы ты отвез меня домой, но я не смогу жить в мире с собой, если он уйдет и причинил боль кому-то другому.
— Хорошо, — говорю я. — Я позабочусь об этом.
Проводив ее до машины, она забирается на пассажирское сиденье, закрывает дверь машины на замок и пристегивается, а я достаю свой телефон, который все еще подключен к телефону Аспен, и поворачиваюсь обратно к тому засранцу на улице. Закончив разговор с Аспен, я звоню в полицию и, пока жду их приезда, усаживаю мудака к фонарному столбу и, используя его толстовку, связываю его, чтобы он не смог сбежать, если вдруг придет в сознание.
Я перепрыгиваю через белый забор и обшариваю густой кустарник в поисках туфель и сумочки Аспен, а затем, пока мы ждем, направляюсь к пассажирской двери моего “Escalade”. Как только она открывает передо мной дверь, она тут же падает обратно в мои объятия.
Я крепко обнимаю ее и быстро звоню Остину, давая ему знать, что Аспен в безопасности. Он просит разрешения поговорить с ней минутку, и к тому времени, как она убеждает его не садиться на самолет, чтобы вернуться домой, копы уже с визгом несутся по дороге.