В любом случае, сегодня я отвечаю за наше питание и очень серьезно отношусь к своей работе. Даже если им это не понравится, им лучше изобразить гребаные улыбки на своих лицах и сказать мне, как это чертовски вкусно.
У меня не хватает рук, чтобы закрыть за собой дверь, и мне ничего не остается, кроме как толкнуть ее задницей, и в ту секунду, когда стук двери эхом разносится по дому, я чуть не падаю.
— На пооооомощь, — стону я, едва способная переставлять ноги.
Смех разносится по фойе, и я поднимаю взгляд и вижу Айзека, прислонившегося к перилам лестницы.
— Ты не могла сходить дважды?
Мой взгляд в панике мечется влево-вправо, а сердце бешено колотится.
— Какого черта ты здесь делаешь? — говорю я себе под нос, когда он отталкивается от перил и шагает ко мне. Он осторожно забирает пакеты у меня из рук, оставляя меня ни с чем, кроме бутылки вина, и я крепко сжимаю ее, понимая, как сильно она мне может понадобиться.
— Ты думаешь, что Остин собирается сделать какое-то важное объявление и не пригласить меня?
Черт. Он прав.
Он наклоняется и прижимается поцелуем к моей щеке, как всегда делал в подобной ситуации, только на этот раз он позволяет своим губам задержаться, и мое сердце начинает бешено колотиться. Прошло всего несколько дней с той злополучной прогулки домой из бара “У Джо’, с заправки, с лучшего поцелуя в моей жизни и, конечно же, с его постели.
Будь моя воля, я бы никогда не покинула безопасность этой кровати. Тепло. Счастье. Шесть невероятных оргазмов, которые я испытала между тем судьбоносным поцелуем, изменившим мою жизнь, и моментом, когда я была вынуждена скатиться с кровати и тащить свою задницу обратно в свою квартиру, потому что мне нужно было на дневную лекцию. Я даже не думаю, что мы останавливались отдышаться, но это было все.
Услышав шаги в коридоре, Айзек отстраняется от меня и направляется вглубь дома моей семьи, надеюсь, к кухне со всеми моими продуктами, и, глядя, как он уходит, я начинаю по-настоящему паниковать. Как, черт возьми, я должна скрывать это от своей семьи? Одно дело, когда мы тайком встречаемся с Айзеком, когда у нас у обоих есть свои дома, но находиться в одной комнате, в окружении моей семьи? Черт. Я не знаю, способна ли я скрыть радость от любви на своем лице.
— Фу, — говорит Остин, проходя мимо Айзека и направляясь ко мне. — Кто тебя пригласил?
— Ты это сделал, придурок, — говорю я, и он закатывает глаза и неловко притягивает меня к себе в первое и, надеюсь, последнее странное объятие сбоку. Только он делает все еще хуже, когда целует меня в щеку.
— Ты же знаешь, что я люблю тебя, правда?
Я отталкиваю его от себя, уставившись на него с открытым ртом. Должно быть, он болен. Может быть, он подхватил что-то, пока его не было в городе.
— Что, черт возьми, на тебя нашло? — спрашиваю я, стирая его поцелуй со своего лица, как будто он мог каким-то образом отравить меня.
— Разве брат не может просто проявить немного привязанности к своей младшей сестре?
— Нет, — усмехаюсь я. — Ты ведешь себя странно. Ты скорее пукнешь на меня, чем проявишь привязанность. Что происходит?
Я задыхаюсь, мои глаза расширяются от ужаса.
— Вот дерьмо. Ты умираешь? Можешь оставить мне ресторан в своем завещании?
Остин закатывает глаза и тяжело вздыхает, а когда я ухмыляюсь и иду искать остальных членов семьи, он останавливается в фойе и притягивает меня обратно, заключая в крепкие объятия, а бутылка вина оказывается зажатой между нами.
— Я действительно рад, что с тобой все в порядке, — бормочет он. — Я чувствую себя дерьмово из-за того, что меня не было рядом с тобой в понедельник вечером. Не знаю, что бы я делал, если бы Айзек не нашел тебя вовремя. Мне так жаль, Аспен. Моей работой всегда было защищать тебя, и я подвел тебя.
Я вырываюсь из его объятий и одариваю его настоящей улыбкой, а не одной из обычных усмешек, которыми нам так нравится осыпать друг друга.
— Ты не подвел меня, Остин. Это была дерьмовая ситуация, и ты прекрасно с ней справился. Тебя не было достаточно близко, чтобы добраться до меня вовремя, поэтому ты позаботился о том, чтобы был кто-то другой, кто защитил бы меня так же яростно, как и ты. И он это сделал. Он все время разговаривал со мной по телефону и успокаивал меня. Он даже заставил меня сделать оружие из ручки, а потом выбил дерьмо из этого засранца. Ты все сделал правильно, и я так благодарна, что ты был рядом и ответил на звонок, когда я в тебе нуждалась.