Я срываюсь с места еще до того, как Бекс успевает возразить, и буквально через секунду подхожу к двери нашей комнаты. Дверь заперта, и мой гнев превращается в слепую ярость. На моих дверях нет замков, так что кто-то, должно быть, засунул что-то в ручку. В моем клубе двери не запирают. Это не совсем прописанное правило, но это обычная практика, о которой знают все члены клуба. В случае непредвиденных обстоятельств или если кто-то хочет быстро уйти, он должен быть в состоянии это сделать.
Поднимая ногу, я ударяю ботинком по двери, наплевав, что расколю дерево. Я заменю её, но чего я не могу заменить, так это Аспен, и когда дверь распахивается и ударяется о внутреннюю гипсокартонную стену темной комнаты, я нахожу ее с размазанной по лицу кровью и страхом в глазах.
Райатт Маркин стоит перед ней, и я замираю, пытаясь понять, что, черт возьми, происходит, но, увидев ее разорванное платье, красные отметины на коже и окровавленную ручку в руке, я точно понимаю, что только что произошло.
Аспен хнычет, обнаружив меня в дверях и поняв, что теперь с ней ничего не случится, затем она падает на колени, едва успевая поймать себя, и из ее груди вырываются неистовые рыдания.
Мой взгляд останавливается на Маркине.
Он такой же избитый, только, в отличие от Аспен, его пырнули этой чертовой ручкой, именно так, как я ее учил. Он зажимает шею, кровь заливает его руку, и он быстро бледнеет. Он умрет здесь сегодня ночью, а “Vixen” превратится в место преступления. Черт, скорее всего, его закроют, но я не против, лишь бы с моей девочкой все было в порядке.
Но скорее ад замерзнет, чем я позволю этому ублюдку сдохнуть, не испытав моего гнева.
Шагнув к нему, я хватаю его за окровавленное горло и наблюдаю, как его глаза расширяются от страха, а затем, когда он истекает кровью, я наваливаюсь на него, нанося удары кулаком, один за другим, пока он не теряет способность держать вес и не падает на пол.
— БЛЯДЬ! — я отдаленно слышу рев Остина где-то позади меня, прежде чем вскрикивает Бекс. — Срань господня. Аспен.
Я чувствую Остина у себя за спиной, его сильная хватка сжимает мою руку и пытается оттащить меня.
— Остановись. Он, блядь, мертв, — ворчит он, отчаянно пытаясь оттащить меня, но я не могу остановиться. Этот ублюдок только что пытался изнасиловать мою девочку. — Остановись, Айзек.
Я вырываюсь из его хватки, но ублюдок неумолим, и когда Аспен врывается, становясь прямо передо мной, хватая меня за лицо и заставляя встретиться с ее затравленным зеленым взглядом, я, наконец, начинаю успокаиваться.
— Все в порядке, — выдыхает она, слезы текут по ее лицу. — Я в порядке.
Борьба покидает меня, и я бросаюсь к ней, обнимаю и прижимаю к своей груди.
— Мне так чертовски жаль, — бормочу я в ее волосы, когда она ломается, а ее тяжелые рыдания вибрируют на моей груди. — Ты в порядке, Птичка. Все кончено. Я рядом.
Я повторяю это снова и снова, пока наконец не начинаю верить в эти слова и понимаю, что больше никогда не отпущу ее, не заставлю уйти. Аспен Райдер — моя, и я всегда буду принадлежать ей.
— Гребанный ад, — говорит Бекс. — Что нам делать?
Я качаю головой. Меня готовили к такому дерьму, мне приходилось сталкиваться с ним несколько раз, но сейчас все, что имеет значение, — это Аспен, и, видя, что я не могу с этим справиться, Остин быстро берет управление на себя, бросая взгляд на Бекс, чья тушь теперь размазана по щекам.
— Позвони в полицию и сообщи им, что произошло и что человек мертв, затем сообщи персоналу бара, что произошел инцидент и клуб необходимо немедленно освободить, — говорит он ей.
Она быстро кивает и направляется к выходу из комнаты, но перед этим бросает еще один взгляд на Аспен с глубокой виной в глазах.
— Что-нибудь еще? — спрашивает она Остина.
Он качает головой.
— После этого просто оставайся в баре. Тебе не нужно больше ничего этого видеть.
Она снова кивает, прежде чем, наконец, выйти из комнаты, которая когда-то хранила столько чертовски невероятных воспоминаний для меня и Аспен, но теперь она запятнана тем, что произошло здесь сегодня вечером.
— Здесь ведется видеонаблюдение, так что все, что здесь происходило, записано, — говорит Остин, начиная расхаживать по комнате. — У нее не будет из-за этого неприятностей.
— Я должен был это предвидеть, — бормочу я, прижимая ее к себе еще крепче, пока она рассыпается в моих объятиях. — Этот ублюдок восхищался ею каждый раз, когда она входила в эту гребаную дверь.
Остин тихо чертыхается, качая головой.
— Ты можешь просто… ты можешь отвезти ее домой, ничего не испортив?