Я держу руки скрещенными на груди, в ужасе от того, чем все это закончится, и когда Остин подходит прямо ко мне и заключает в крепкие объятия, это последнее, чего я ожидаю. Я замираю на мгновение, мне нужна секунда, чтобы осознать происходящее, прежде чем я отталкиваю его от себя, только он держит слишком крепко и явно не планирует отпускать в ближайшее время.
— Ты же знаешь, что я люблю тебя, верно? — он бормочет, и эти слова словно нож пронзают мою грудь.
— Ты не должен так относиться к тем, кого любишь, Остин.
— Я знаю. Прости меня, — говорит он. — Я действительно облажался.
— Да что ты? — я ворчу, наотрез отказываясь обнимать его в ответ.
Вздохнув, он, наконец, отпускает меня и делает нерешительный шаг назад, его зеленые глаза прикованы к моим, и искренность в них заставляет меня сдаться.
— Ты моя младшая сестра, и все, чего я когда-либо хотел, это присматривать за тобой и убедиться, что у тебя будет все самое лучшее. Лучшая школа, лучшие друзья, лучшие возможности, но когда дело дошло до Айзека… Я был эгоистом. Я не думал о том, чего ты хочешь, и я не мог видеть ничего, кроме собственной боли. Я облажался, Аспен. Я наговорил тебе вещей, которые никогда не смогу забрать обратно, и то, как я вел себя… Я должен был быть рядом с тобой и дать тебе шанс объяснить, что происходит. Вместо этого я был ослеплен яростью.
Я сжимаю челюсти, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы, когда поднимаю подбородок и решаю ответить ему прямо.
— Ты знаешь, почему я была в “Vixen” прошлой ночью?
На его лице появляется жесткость, но он молчит, ожидая, что я продолжу.
— Потому что ты солгал и сказал мне, что Айзек не боролся за меня. Я была там, пытаясь что-то доказать самой себе, и не пойми меня неправильно, я не пытаюсь сказать, что ты виноват в том, что произошло в той темной комнате. Я сама приняла решение пойти туда и вести себя так, как вела. Я вошла в ту комнату и поставила себя в уязвимое положение, и это всегда будет на моей совести, но именно ты вложил это в мою голову. Ты посеял семена, которые заставили меня поверить, что меня ему недостаточно, и из-за этого мне нужно было увидеть, что он сделает.
— Ты, блядь, даже не представляешь, как меня тошнит от того, что я тебе наговорил, — говорит мне Остин.
— Ты практически назвал меня шлюхой, — напоминаю я ему на случай, если он мог забыть. — Ты вел себя так, как будто я легла перед ним голышом и махала своей задницей у него перед носом, пока он не сломался, а это даже близко не похоже на то, что произошло. Это было…
— Воу, — говорит он, прерывая меня. — Избавь меня от подробностей. Достаточно тяжело знать, что это произошло, не говоря уже о том, чтобы представить это в своей голове.
Я морщусь.
— Извини, — говорю я. — Но просто знай, что никто из нас намеренно не хотел причинить тебе боль. Это просто… случилось.
Остин поднимает руку: разговор слишком близко подошел к теме секса, чтобы он мог продолжать его.
— Просто… остановись, — умоляет он. — Я не могу слышать о том, что между вами произошло. Может быть, однажды я смогу смириться с этой мыслью, но не сейчас.
— Принято к сведению, — киваю я.
Остин на мгновение задерживает на мне взгляд, и между нами возникает напряжение.
— Послушай, насчет того, что я сказал у себя дома, — начинает он, и в его тоне слышится смирение. — Ты, конечно, знаешь, что я совсем так не думаю. Я знаю, что чрезмерно опекаю тебя и теряю самообладание всякий раз, когда слышу, что ты с кем-то встречаешься, но ты, конечно, знаешь, что на самом деле я так не думаю. Просто есть что-то такое при мысли о тебе и Айзеке вместе, от чего у меня по коже бегут мурашки, и после того, как ты была безумно влюблена в него всю свою жизнь, это был просто самый простой способ нанести ответный удар.
Я киваю и подхожу к нему.
— Ты знаешь его, Остин. Ты знаешь, что он хороший человек с моральными устоями и добрым сердцем. Я знаю, ты всегда хотел для меня кого-то, кто защищал бы меня так же, как защищаешь ты, но открой глаза. Он всегда был таким парнем, — бормочу я, бросая взгляд в сторону этого невероятного мужчины, о котором идет речь, и тая от того, как он смотрит на меня в ответ, от мягкости в его глазах, которую я всегда любила. — Когда я пряталась в кустах, а тебя не было в городе, он, не колеблясь, пришел за мной, и так было с тех пор, как мы были детьми. Почему ты не хочешь этого для меня?
Остин прижимает руки к вискам и начинает мерить шагами мою маленькую гостиную.