— Конечно, я хочу этого для тебя, — наконец говорит он. — Просто… эту пилюлю трудно проглотить.
— Я знаю.
Он делает паузу, оглядываясь на меня с той же болью в глазах.
— Ты действительно переезжаешь к нему?
Я пожимаю плечами, зная, что все происходит слишком быстро, даже по стандартам нормальных отношений.
— Очевидно, я представляю опасность для себя и нуждаюсь в постоянной няньке, чтобы быть в безопасности.
Остин закатывает глаза.
— Ну, я и сам мог бы тебе это сказать.
Я сжимаю губы в тонкую линию.
— Ты все еще злишься.
— Какое-то время я буду злиться, — признается он. — Мне потребуется время, чтобы привыкнуть, и я не могу гарантировать, что каждый раз, когда я буду видеть вас двоих вместе, мне не захочется вырубить этого ублюдка, но ты моя сестра, и, несмотря на все, что я сказал, и на то, как я себя вел, ты мой самый любимый человек в мире, и если это то, что действительно делает тебя счастливой, то я хочу этого для тебя.
Я чувствую, как первый луч надежды расцветает в моей груди, быстро распространяясь по телу и рассеивая тьму, как будто ее никогда и не было.
— Правда? — спрашиваю я, отстраненно наблюдая за тем, как Айзек поднимается на ноги.
— Да, правда, — подтверждает Остин. — Просто не выставляйте себя напоказ передо мной, и у нас все будет хорошо.
Я бросаюсь к своему брату, и мои руки чертовски крепко сжимаются вокруг него. Я почти уверена, что душу его, но вместо того, чтобы жаловаться или отталкивать меня, как он обычно делает, он заключает меня в объятия и держит так же крепко.
— Ты прощаешь меня? — он шепчет мне на ухо.
— Зависит от обстоятельств. Ты собираешься стоять здесь и притворяться, будто я единственная, кто действовал за спиной у другого и влюбился в его лучшего друга?
Остин напрягается и отстраняется, а его глаза расширяются от тревоги.
— Ты, ээээ… знаешь обо всем этом, да?
— Конечно, знаю. Тебя трудно назвать скрытным, а у Бекс длинный язык. Она рассказывает мне все.
— Черт, — ворчит он, когда Айзек приближается ко мне, и я замечаю, как Остин отслеживает каждый его шаг, но, к счастью, Айзек достаточно умен, чтобы держать свои руки подальше от меня. — Тебя это устраивает? Ты не ненавидишь меня?
— Есть много вещей, за которые я хочу тебя ненавидеть, но это не одна из них. Вы идеально подходите друг другу, и если кто-то и будет сводить тебя с ума и заставлять страдать из-за того дерьма, которое ты на нас выплеснул, так это Бекс.
Остин хватается за шею и закатывает глаза.
— Да, она такая.
Гордость переполняет мою грудь. Я знала, что Бекс поддержит меня в этом.
Я широко улыбаюсь, но улыбка быстро исчезает, когда я перевожу взгляд с одного парня на другого.
— А что касается вас двоих? — спрашиваю я, нервы режут мои вены, как миллион крошечных бритв. — У вас все будет хорошо?
— Он сказал то, что должен был сказать, — сообщает мне Остин, бросая осторожный взгляд на Айзека. — И, несмотря ни на что, он по-прежнему мой лучший друг. При условии, что он тоже снизойдет до того, чтобы простить меня.
Айзек усмехается.
— Зависит от обстоятельств. Ты собираешься помочь мне перевезти все ее барахло ко мне домой? Один я не справлюсь.
— Э-э-э… А как же я? — спрашиваю я, обиженная мыслью, что от меня будет мало толку.
— А ты-помеха, — поддразнивает Айзек, прежде чем сосредоточиться на стоящем перед ним засранце. — Что скажешь? Я не планирую уходить от нее, и мне бы чертовски понравилось, если бы мне не пришлось уходить от тебя.
Остин стонет и оглядывает кучи моего дерьма, разбросанные от одного конца моей квартиры до другого.
— Мы не можем просто позвонить в компанию по переезду и вместо этого пойти выпить пива?
— Не-а.
— Тогда ладно, — говорит он с тяжелым вздохом. — Но сделай мне одолжение, держи свои руки подальше от нее, пока я не скроюсь из виду. Я даже близко не готов снова увидеть это дерьмо.
Широкая улыбка растягивает мои губы, и, хотя между нами все еще сохраняется напряжение, я знаю, что все будет хорошо, особенно когда я снова бросаюсь к нему, а он быстро уклоняется от моих объятий.
— Фу-у-у, перестань, — ворчит он, мой игривый, заноза в заднице, брат восстал из мертвых. — Никто не знает, где были эти руки.
Я не могу удержаться от смеха, когда Остин закатывает глаза, и не прошло и минуты, как у него в руке оказались ключи от машины.
— Я пойду найду коробки и скотч, — говорит он, поворачиваясь на пятках, явно не в восторге от того, что его заставили помогать нам. — И когда я вернусь, клянусь Богом, если я почувствую запах секса в воздухе, у нас действительно будут проблемы.