— Как продвигается работа? — мой отец спрашивает Айзека, зная, что разговоры о его клубах всегда приводят его в восторг. — Занят?
— Все время занят, — говорит Айзек, бросая взгляд в мою сторону. — Но произошли некоторые новые события.
Я нахмуриваю брови, пытаясь понять, о чем, черт возьми, он говорит. Я не думаю, что в каком-то из его клубов сейчас идет ремонт, если не считать темной комнаты в “Vixen”, которую он решил полностью снести, чтобы увеличить площадь VIP-зала, но не то чтобы он много рассказывал мне об этом. Он старается не поднимать эту тему, если я специально не спрашиваю, а я не спрашиваю.
Айзек продолжает наблюдать за мной, словно пытаясь разгадать мою реакцию, но все, что я могу сделать, это в замешательстве смотреть в ответ.
— О чем ты говоришь?
Айзек ухмыляется, и когда он смотрит на меня вот так, кажется, что все остальные отходят на второй план.
— Я, э-э-э… возможно, купил еще один клуб.
У меня отвисает челюсть, и я таращусь на него.
— Что ты сделал?
— Да, я закрыл сделку на прошлой неделе.
— Срань господня, — выдыхаю я, обнимая его одной рукой и неловко прижимаясь к нему со своего места за столом. — Это потрясающе.
— О, поздравляю, милый, — воркует мама, прежде чем подозвать официантку и заказать еще бутылку вина. — Мы должны отпраздновать!
— Вау. Празднуем? Что, блядь, празднуем? — требует Остин, резко останавливаясь позади нас, когда делает еще один круг по основному этажу.
Его глаза расширяются от ужаса, когда он переводит взгляд с меня на Айзека, и после того, как он опускает взгляд на мою правую руку и видит кольцо с бриллиантом на моем пальце, его рука опускается на плечо Айзека, и он наклоняется, чтобы не устраивать сцену.
— Ты сделал предложение моей гребаной сестре, даже не поговорив сначала со мной об этом?
Руки Айзека невинно взлетают вверх.
— Не на той руке, брат.
— О, э-э-э… — Остин прочищает горло, прежде чем выпрямиться и неловко улыбнуться мне. — Виноват. Что мы празднуем?
— Айзек купил еще один клуб, — сообщает мама.
— Ни хрена себе, — говорит он. — Где?
Айзек начинает вкратце рассказывать о новом клубе, делясь с нами всеми своими невероятными планами по мере доставки наших блюд. Он сообщает нам все, что нам нужно знать. Расположение, размер, вместимость и даже описывает свое видение планировки, хотя это трудно представить, не взглянув на клуб, но он обещает, что мы сможем заскочить завтра, и он мне все покажет.
Остин поздравляет его и быстро извиняется, когда слышит небольшой шум, доносящийся из кухни, и в ту же секунду, как он уходит, Айзек поворачивается ко мне с ленивой, понимающей ухмылкой.
— Я подумываю назвать его “Маленькая птичка”.
Я таращусь на него, и мое сердце бешено колотится.
— Что?
— Ну, не могу же я все свои клубы называть в твою честь, а этот — нет.
Мое лицо хмурится от замешательства.
— О чем ты говоришь? Они названы не в мою честь.
Он смотрит на меня в ответ, выгибая бровь, прежде чем одарить самодовольной ухмылкой.
— Ты уверена?
Я качаю головой. Возможно, весь этот умопомрачительный секс повредил клетки его мозга.
— Как?
— “Вишня”, — говорит он. — Тебе было девятнадцать, когда открылся этот клуб, и как бы мне ни хотелось сказать, что это потому, что ты была в фазе красной помады, это не так.
Он пристально смотрит на меня, желая, чтобы я поняла, к чему он клонит, чтобы не пришлось говорить это в слух при моих родителях, и я судорожно вздыхаю. Речь идет о моей девственности. Но как это может быть? Зачем ему называть свой клуб в честь этого, особенно в те времена? Разве что он всегда хотел меня, всегда хотел быть тем, кто лишит меня девственности.
Срань господня.
Я ловлю его взгляд.
— Но это было задолго до того, как…
— Угу, — говорит он, словно читая, о чем я думаю. — Даже тогда я думаю, что любил тебя. Я просто не осознавал этого, пока ты не вынудила меня.
Внутри меня все смягчается, и когда он сжимает мое бедро, я пытаюсь вспомнить, что мои родители сидят прямо напротив меня.
— “Пульс”? — спрашиваю я.
Он пожимает плечами, и его взгляд останавливается на мне.
— Тебе было двадцать. И тогда я впервые заметил, как учащается мой пульс каждый раз, когда ты входишь в комнату.
Мои щеки вспыхивают, и я изумленно смотрю на него. Наверняка он все это выдумал.
— А “Скандал”?
— Разве это не очевидно? Ты и я вместе…
— Это был бы самый большой скандал, который когда-либо потрясал наши семьи, — заканчиваю я за него.