Черт. Черт. Черт.
Я наклоняюсь в душ и включаю краны, прежде чем замечаю красный и белый браслеты на запястье, и, пока вода греется, начинаю рыться в косметичке в поисках маленьких маникюрных ножниц, отчаянно желая их срезать. Странно ли будет, если я сохраню их? Может быть, спрячу в тайнике на память о ночи с диким пещерным мужчиной, который трахал меня всю ночь и заставил кончить три раза? Да… возможно, это будет странно.
— Во-первых, маме исполняется шестьдесят. А не пятьдесят. И я не настолько опаздываю. Просто скажи ей, что я прямо за углом, и тогда она обрадуется и отвлечется, спрашивая, как дела в ресторане. Я проскользну через заднюю дверь. Она даже не заметит.
Я слышу, как Остин скривился в трубке.
— Если бы все было так просто. Я приеду только через час.
— ЧТО? — кричу я, наконец срезая браслеты и бросая их в косметичку. — Ах, черт. Нам обоим пиздец. Все снова будет как в прошлое Рождество.
Остин стонет.
— Черт.
— Подожди, — говорю я, заходя в душ и оставляя дверь открытой, чтобы продолжить разговор. — Как ты узнал, что я опаздываю, если тебя еще там нет?
— Потому что ты Аспен. Ты всегда опаздываешь.
— Нет!
Остин усмехается.
— Просто поторопись, дуреха. Увидимся позже.
Он не утруждает себя прощанием, просто заканчивает разговор, а я тянусь к двери душа и закрываю ее. Я делаю все, что в моих силах, чтобы быстро принять душ, моя все самое важное и пытаясь вспомнить, смыла ли я косметику, когда вернулась домой рано утром.
Я намыливаю мочалку и принимаюсь за работу, спускаюсь по ногам и снова поднимаюсь, проходя по моей сердцевине и втягивая воздух, чувствуя, что она все еще немного болит после бурной ночи, но, черт возьми, это приятное ощущение. Но я отбросила его на задворки сознания, решив не увлекаться.
Уже десять утра. Не знаю, как мне удалось проспать свой будильник. На самом деле, я точно знаю — как, но важно то, что мамин праздничный обед в двенадцать. Если бы это был любой другой обед, для мамы это означало бы, что мы все должны появиться там не позднее десяти тридцати. А учитывая, что это ее шестидесятый день рождения, приходить на обед в полдень позже десяти уже считается опозданием.
К счастью, я вымыла голову и побрила все нужные места перед тем, как Бекс вытащила меня прошлой ночью, так что мне не потребуется много времени, чтобы привести себя в порядок. Выйдя из душа, я быстро вытираюсь полотенцем, прежде чем надеть милое летнее платье — по-детски зеленое в крапинку с открытой спиной, которое, я знаю, всегда нравилось маме. Затем, поскольку я знаю, что есть большая вероятность того, что Айзек появится, я опускаю рукава на плечи, показывая достаточно кожи, чтобы напомнить ему, что я уже не ребенок… не то чтобы мои уловки срабатывали раньше, но всегда есть надежда.
Я собираю волосы в длинный хвост и добавляю все свои любимые украшения, а затем приступаю к макияжу. Я придаю себе золотистое не совсем естественное сияние и наношу на ресницы столько туши, чтобы глаза засверкали. Наконец, я беру свою дорожную сумку и запихиваю в нее все, что мне нужно.
Я живу недалеко от кампуса, но до дома моих родителей еще двадцать пять минут езды. Учитывая, что сейчас только четверть одиннадцатого, я все равно опережу Остина, а это главное. Сегодня я буду самым любимым ребенком.
Выбегая из своей маленькой квартирки, я быстро запираю дверь, прежде чем спуститься в гараж и отправляюсь в путь. Я включаю музыку, чтобы успокоить свои нервы.
Возвращение домой — такая простая задача, но знание того, что Айзек будет там, вызывает во мне сильный трепет. С начала учебы в колледже я не проводила дома много времени, кроме дней рождения и праздников, а поскольку Айзек — названный брат Остина, он не пропускает ни одного семейного мероприятия.
Его семья — это наша семья, а наша семья — его. Так было с того момента, как они с Остином познакомились в детстве, и я росла рядом с ними.
Быстро проехав по шоссе, я паркую машину и проскальзываю в дом через заднюю дверь. Мама возится на кухне.
— Привет, мам, — говорю я, подходя прямо к ней и обнимая ее. — С днем рождения.
— О, моя милая девочка. Спасибо тебе, — говорит мама, заключая меня в теплые объятия. — Когда ты приехала? Я не слышала, как ты вошла.
Я усмехаюсь про себя: мой план сработал как нельзя лучше.
— Я застряла, разговаривая с Нэнси из соседнего дома. Она восхищалась твоими розовыми кустами, — говорю я ей. — Но я ее не виню. Они выглядят невероятно. Чем ты их кормишь?