Желая оказаться как можно дальше от ванной, когда Остин проснется и его снова вырвет, я хватаю пижаму и кладу сверху косметичку, прежде чем направиться к двери. Я хватаюсь за ручку и дергаю ее, открывая, но обнаруживаю, что забаррикадирована, потому что с другой стороны стоит полуголый Айзек, его сильные руки сжимают дверной косяк у меня над головой.
Мои глаза расширяются, унижение и ужас струятся по моим венам. Я даже близко не готова столкнуться с тем, что произошло прошлой ночью. Мне нужно сделать перерыв, но, черт возьми, от него так вкусно пахнет, а это тело… черт. Его грудь и пресс такие рельефные, и у меня слюнки текут, так, что отчаянно хочется протянуть руку и прикоснуться к нему. Черт возьми, я даже не прочь откусить кусочек.
Что бы я сделала с этим мужчиной…
Его взгляд медленно опускается и задерживается на моей косметичке. Смятение переполняет мою грудь, когда его рука убирается с косяка, и он запускает пальцы в мою косметичку, вытаскивая два браслета, которые я сунула туда вчера утром, прежде чем пойти на обед в честь дня рождения мамы — те самые браслеты, которые точно говорят ему, какой у меня сексуальный опыт.
Он перебирает их между пальцами, а его темный взгляд возвращается к моему, и в нем мелькает понимающий огонек.
— Интересно…
Свяяятое дерьмо.
Унижение проносится сквозь меня, как гребаный разрушительный шар, и я выхватываю их быстрее молнии. Я запихиваю браслеты обратно в сумочку, чувствуя, как румянец заливает мои щеки.
— Тебе что-то нужно? — спрашиваю я, изо всех сил пытаясь прийти в себя, но, признаться, прийти в себя уже невозможно, потому что внезапно Айзек Бэнкс не просто знает, что я занималась сексом с незнакомцем в клубе, но этот незнакомец еще и лишил меня девственности — в двадцать два гребаных года.
Просто охуенно.
Его темный пристальный взгляд задерживается на мне и, кажется, что каждая проходящая секунда высасывает кислород прямо из воздуха вокруг меня. Мой взгляд опускается на пространство между дверным косяком и его телом, задаваясь вопросом, достаточно ли я маленькая, чтобы проскользнуть и сбежать, но его рука протягивается и касается моего подбородка, мягко приподнимая и заставляя мой взгляд вернуться к нему.
На мгновение между нами воцаряется молчание, когда он сужает взгляд, мгновенно заставляя меня напрячься.
— Ты действительно могла слышать меня через стену каждый раз, когда я кончал на протяжении последних… черт, я даже не знаю, сколько времени?
Черт.
Одно дело быть пьяной и достаточно смелой, чтобы признаться в таких вещах в сообщении, но на самом деле говорить об этом лицом к лицу с мужчиной, в которого я была влюблена всю свою жизнь? Черт, я ни капельки не готова к этому разговору, но, судя по требовательному взгляду в его глазах, я не думаю, что у меня есть выбор.
Я чувствую, что мои щеки начинают гореть, но я отказываюсь позволить этому разрушить ту малую уверенность, которая у меня появилась. Вместо этого мои губы неловко изгибаются.
— Я надеялась, что ты был слишком пьян, чтобы помнить все, что произошло прошлой ночью.
Айзек усмехается, в его глазах пляшет веселье.
— Ни за что на свете, — пробормотал он, сохраняя низкий тон на случай, если Остин решит проснуться в этом веке, но он не смеет отвести глаз, держа меня в плену одним лишь взглядом. — Отвечай на вопрос, Аспен. Как много ты слышала?
Нервы пронзают мое тело, парализуя меня, но я знаю, что у меня не хватит смелости быть такой же откровенной, как вчера ночью с ним. Все изменилось. По какой-то безумной причине, которую я даже не могу понять, Айзек замечает меня так, как раньше всегда отказывался замечать. Все эти подмигивания и незаметные прикосновения. То, как он прижался ко мне сзади в бассейне вчера и в клубе прошлой ночью. Весь вечер я чувствовала на себе его пристальный взгляд, голодно скользивший по моему телу, словно он только сейчас понял, что я больше не тощий подросток.
Что, если это мой шанс? Я не могу позволить себе все испортить. Но что, если я ошибаюсь? Что, если я слишком много надумываю и воображаю то, чего просто нет? Я могу серьезно испортить отношения между нами, не говоря уже об Остине. Если он услышит хотя бы шепот о том, что произошло прошлой ночью, мой мир рухнет у меня под ногами.