Он поднимает взгляд и в ужасе смотрит на меня.
— Ты серьезно смеешься над этим? Я неосознанно развращал тебя в детстве.
— Остынь, Айзек. Не то чтобы у меня было тайное отверстие в стене, через которое я наблюдала, как ты трахаешься с женским населением. Хотя, одно могу сказать точно, когда ты пьян, твоя выносливость…
Я издаю свистящий звук, начинающийся высоко и становящийся все ниже с каждой секундой, и просто для пущей убедительности я описываю пальцем дугу, начинающуюся у моей головы и заканчивающуюся далеко под столешницей.
Айзек усмехается, в его темных глазах вспыхивает веселье, которое всегда держало меня в плену. Он упирается локтями на столешницу и наклоняется, придвигаясь чертовски близко и удерживая мой пристальный взгляд.
— Если ты действительно слушала через стену так внимательно, как говоришь, то ты чертовски хорошо знаешь, что это неправда. Я трахаюсь как бог, Аспен.
Я тяжело сглатываю, мое сердце колотится со скоростью миллион миль в час, а внутри все сжимается. Я слышала его через стену более чем достаточно, чтобы понять, что он любит не торопиться. Он трахает женщину до тех пор, пока она не сможет больше терпеть, независимо от того, насколько он опьянен. Не стоит отрицать, Айзек Бэнкс действительно трахается как бог. Как и идеальный незнакомец из “Vixen”. Вот если бы Айзек трахнул меня так, как это сделал мой идеальный незнакомец… Боже милостивый! Я была бы разрушена навсегда.
Дрожь пробегает по моему позвоночнику, но все, что я могу сделать, это смотреть на него в ответ, пока голод копится глубоко внутри меня.
Мне нужно взять себя в руки.
Его взгляд темнеет, как будто он понимает, какой эффект производит на меня, и когда его губы растягиваются в хищной ухмылке, он отстраняется. Он такой чертовски самодовольный. Как будто заставить меня попотеть только что стало его новой любимой игрой, и по большей части я здесь ради этого. Только я не думаю, что кто-то из нас выиграет эту игру.
Айзек бродит по кухне, собирая в кучу продукты из холодильника и кладовой, прежде чем разложить их на столе. Я смотрю, как он берет два рогалика, и пока он разрезает их, я молча потягиваю кофе, наблюдая за каждым его движением.
В этом есть что-то такое умиротворяющее. Мы редко остаемся вдвоем. Остин изо всех сил старается в этом убедиться, но в такие моменты, как этот, я делаю все, что в моих силах, чтобы впитать его в себя. Между нами все было бы так легко… Если бы только он когда-нибудь увидел меня такой.
Айзек намазывает сливочный сыр на рогалик, прежде чем быстро взглянуть на меня.
— Ты сегодня возвращаешься в кампус?
— Да, — говорю я, благодарная за смену темы, которая дает мне возможность по-настоящему вздохнуть. — На этой неделе у меня важное задание, так что, как только все проснутся, я, наверное, попрощаюсь и уеду отсюда.
Игривая улыбка растягивается на его губах, отчего бабочки порхают у меня в животе.
— Дай угадаю, ты еще не начала?
Я смеюсь, пытаясь скрыть то, как его пристальный взгляд заставляет меня ерзать на стуле.
— Да… в основном.
— Угу, — говорит он с самодовольной ухмылкой, прежде чем накрыть рогалик верхушкой и переложить его на тарелку. — Вот. Съешь это. Чтобы у тебя была хоть какая-то надежда сконцентрироваться после такой ночи, тебе понадобится энергия.
Айзек протягивает мне тарелку, и я, не оставив ни крошки, уничтожаю свой рогалик, зная, что он еще вкуснее только потому, что его приготовили умелые руки бога секса.
10
АЙЗЕК
О чем, черт возьми, я думал?
Я качаю головой, проходя через служебный вход “Vixen” во вторник днем, изо всех сил стараясь не обращать внимания на странное чувство, возникающее во мне при мысли о том, что Аспен была здесь со мной.
Ха. Если бы она только знала.
Она бы чертовски возненавидела меня за то, что я скрывал это от нее. Она согласилась быть с тем, кого, как она думала, никогда больше не увидит, и ей было комфортно в анонимности темных комнат “Vixen”. Если бы я знал, кто она, этого никогда бы не случилось, но, рассказав ей правду сейчас, я только разрушу ее фантазии.
Она заслуживает знать, что незнакомец, который перегнул ее через стол и вошел в ее сладкую маленькую киску, вовсе не незнакомец, а тот, кто знает ее с младенчества, но если бы она знала, что каждый раз, когда она входит в комнату, я вспоминаю ее вкус на моем языке… Блядь. Это другое дело, и каждая секунда — это еще одна секунда обмана. Она заслуживает знать.