Он стоит у меня между ног, его промежность находится на идеальной высоте, если бы он хотел трахнуть меня прямо здесь и сейчас, только что-то подсказывает мне, что он еще не совсем готов к этому. Его руки сжимают мои бедра, его большие пальцы скользят по моей гладкой коже, пока он тянет их вверх, чтобы мои ступни уперлись в мягкую поверхность, сохраняя ноги широко раздвинутыми.
— Ты чувствуешь сладкий аромат своего возбуждения? — урчит он, упираясь коленом между моих ног и наклоняясь ко мне, а затем без предупреждения накрывает ртом острую вершинку моего соска, проводя языком по чувствительному бутону. — Ты вызываешь привыкание.
Я выгибаю спину на подушке, пытаясь предложить ему больше себя, но я в его власти и могу взять только столько, сколько он дает.
Его язык продолжает ласкать мой сосок, когда я чувствую, как его рука скользит вниз по внутренней стороне моего бедра, и у меня перехватывает дыхание, а мое тело содрогается, когда он достигает моей влажной сердцевины. Голод пульсирует в моем теле, а отчаяние держит меня на грани, когда он медленно вводит два толстых пальца глубоко в меня, захватывая меня дюйм за дюймом.
Мое тело извивается под ним, но он не сдается, делая это снова и снова, переплетая пальцы внутри меня, прежде чем вынуть их и провести ими прямо по моему клитору. Я задыхаюсь, уже дрожа, когда мои бедра ударяются о мягкую поверхность. Он делает это снова, на этот раз усиливая давление, когда его пальцы совершают меньшие, более плотные круги. Это все.
Другая его рука блуждает по моей талии, исследуя кожу, и каждое прикосновение его пальцев воспламеняет меня. Эти прикосновения отличаются от тех, что были на прошлой неделе. Тогда они были наполнены безумным отчаянием, но в этих ощущается что-то чувственное. Он словно запечатлевает в памяти каждый мой дюйм, и мне это чертовски нравится.
Не желая упускать возможность, мои руки исследуют, касаясь каждого дюйма его тела. Проводят ногтями по его груди, животу и сильным рукам, прежде чем я поднимаюсь выше и касаюсь пальцами щетины на его остром подбородке. Даже в этой темноте ясно, что он привлекателен. А как он может не быть таковым? Уверенность мужчины может исходить только от того, способен ли он заставить женщин падать на колени, и, несмотря на то, что я знаю, что у него, должно быть, было бесчисленное множество женщин, я горжусь тем, что я одна из многих.
Он доводит мое тело до предела, толкая свои пальцы обратно внутрь меня, продолжая большим пальцем ласкать мой клитор. Я так близко, но мне нужно гораздо больше. Мне нужно чувствовать его. Затем, понимая мое дикое отчаяние, он не пытается остановить меня, когда я тянусь к ширинке его джинсов. Вместо этого он с легкостью расстегивает пуговицу и освобождает свой массивный член, перемещаясь выше, а его губы возвращаются к основанию моего горла.
Я чувствую привычное пронзительное ощущение, когда его член упирается во внутреннюю поверхность моего бедра, и не могу удержаться от того, чтобы не обхватить его рукой, нежно сжимая и проводя кулаком вверх-вниз. Я едва могу обхватить его всего рукой, и как только я провожу большим пальцем по его кончику, он погружает пальцы глубже.
Мое тело содрогается, когда оргазм проносится сквозь меня подобно огненному взрыву, и звук его шипения, когда я кружу вокруг его головки, каким-то образом усиливает его.
— О Боже, — стону я, крепче сжимая его толстый член, в то время как мои стенки сотрясаются в конвульсиях вокруг его пальцев.
Я не могу лежать на месте. Все мое тело извивается от сладчайшего удовольствия.
— Да, Маленькая Птичка. Вот так. Покажи мне, как ты кончаешь на мои пальцы.
Я замираю, а беспокойство накатывает на меня, как товарный поезд.
Его губы так близко к моему уху, что я слышу его громко и ясно, и этот тон… Я знаю этот гребаный тон лучше, чем отражение, которое смотрит на меня каждое утро в зеркале в ванной.
Ужас пронзает мое тело, и, не колеблясь ни секунды, я ослабляю хватку вокруг его члена и поднимаю ногу, ударяя ею ему в грудь и отталкивая его так далеко, как только могу.
Этот голос может принадлежать только одному мужчине.
Айзеку, блядь, Бэнксу.
14
АЙЗЕК
Нет. Нет. Нет. Нет.
Как я мог допустить, чтобы это произошло?
Моя грудь болит от того, что она оттолкнула меня, но я едва замечаю это, пока она пытается подняться на ноги, поспешно слезая с большого пуфика.
Она знает. Она, блядь, знает.