— Ух ты, — говорю я, встаю и иду на кухню, отчаянно нуждаясь в чем-то, что могло бы меня отвлечь и удержать от разрыва прямо по центру. — Значит, ты разрушил меня, потому что тебе нравится, когда твой член мокрый. Просто охуенно, Айзек.
— Это не так, и ты это знаешь, — настаивает он, вставая и следуя за мной.
— Тогда зачем? Так как, что касается меня, то я шла туда, чтобы забыть о тебе, потому что перспектива того, что мы с тобой когда-нибудь будем вместе, была для тебя настолько чертовски абсурдной, что я наконец сдалась. Я шла туда, чтобы отдать себя кому-то другому, чтобы наконец избавиться от фантазий о том, что я когда-нибудь смогу получить то, чего всегда хотела, и именно это, как мне казалось, я и сделала. Ты хоть представляешь, каково это? Я думала, что у меня наконец-то появился шанс забыть о тебе и начать жить, но нет! Айзек, мать его, Бэнкс снова наносит удар.
— Конечно, ты должна знать, что, если бы я знал, что это ты, в первую ночь в “Vixen", я бы никогда так не поступил.
Я сжимаю челюсть, отводя взгляд.
— Конечно, я это знаю, — говорю я. — Я не злюсь из-за первого раза. То есть, конечно, меня бесит, что знание того, что это был ты, отменяет все, чего я пыталась добиться той ночью, но это было не более чем дерьмовое совпадение. Что знание того, что ты стоял за моей спиной в бассейне моих родителей и все понял, но решил, что тебе следует держать рот на замке. Что знание того, что, когда ты писал мне после вечеринке в “Пульсе”, это было не потому, что ты наконец пришел в себя и подумал, что, возможно, у меня есть что тебе предложить, это было потому, что ты вспоминал, каково это — быть внутри меня, какого это, когда я была рядом с тобой. И это знание того, что, когда я вернулась, такая же уязвимая, какой была в первый раз, ты все равно вошел в ту комнату, точно зная, кто я такая, и воспользовался этим. У тебя были все шансы сказать мне, что ты был тем парнем в той комнате, и тот факт, что ты скрыл это от меня… черт возьми, Айзек, это ранит больше всего.
Опустошение и вина вспыхивают в его глазах, и, несмотря на дистанцию, которую я пыталась сохранять между нами, он подходит прямо ко мне, притягивает в свои теплые объятия и прижимает к своей груди. Его рука поднимается к моему затылку, его пальцы запускаются в мои волосы.
— Тебе не нужно рассказывать мне, что я с тобой сделал и как сильно это ранило. Поверь мне, я знаю. Я облажался, и от этого у меня скучиваются внутренности. Никто не ненавидит меня больше, чем я себя сейчас, — говорит он мне, пока ровное биение его сердца не дает мне развалиться на части.
— С тех пор как ты была ребенком, все, чего я хотел, — это защитить тебя от таких мудаков, как я, но как только я почувствовал твой вкус, мне захотелось большего. И поверь, я знаю, насколько все это хуево. Я никогда раньше не приглашал кого-то вернуться в “Vixen”, но ты? Черт, Аспен. Когда я понял, что это ты…Ничто и никогда не выводило меня из себя так сильно. Ты залезла мне в голову, и я не знал, что делать, и, несмотря на то, что ты младшая сестра Остина, я хотел сделать это снова.
Он делает паузу, как будто ему нужно время, чтобы придумать, как выразить это словами, не заставляя меня ненавидеть его еще больше.
— Я говорил себе, что не могу рассказать тебе из-за того, как ты восприняла тот первый раз, и я знал, что, если ты узнаешь, что это был я, тебе будет больно и это испортит тот момент для тебя. Но я все равно… блядь. Я забанил тебя в “Vixen”, чтобы ты не смогла вернуться, и на этом все должно было закончиться. Твои воспоминания о той ночи остались бы такими, как ты хотела, и это больше никогда не всплыло бы. Но потом ты сказала, что ничто не может сравниться с тем, как это было со мной, и начала искать случайных мудаков на “Tinder”, чтобы трахнуться, и я просто… На меня что-то нашло, Аспен. Я знаю, что это был дерьмовый просчет, и мне не следовало возвращаться в ту комнату, но как только ты появилась в “Vixen”, все представления о правильном и неправильном вылетели в гребаное окно.
— Айзек, я…
— Скажи мне, что я могу как-то загладить свою вину. Я ненавижу то, что сделал это с тобой, Аспен. Мне нужно, чтобы у нас все было хорошо.
Я тяжело сглатываю и вырываюсь из его объятий, так как меня охватывает волна нервозности. Боже, я, должно быть, сошла с ума, раз решила предложить такое. Это смелее, чем я когда-либо была, но между нами уже все подвешено на волоске. Возможно, это мой единственный шанс.
Поднимаю взгляд, и выражение моего лица становится более серьезным, а сердце выходит из-под контроля.
— Покажи мне все, Айзек. Научи меня.
Он мгновение смотрит на меня, как будто то, о чем я только что попросила, не укладывается у него в голове, и ему нужно повторить это несколько раз в голове, чтобы по-настоящему понять. Его брови медленно нахмуриваются, и, когда в его темных глазах вспыхивает глубокое нежелание, ожидание отказа убивает меня.