Я никогда не думала, что увижу его таким, не говоря уже о том, чтобы он смотрел на меня в ответ. Это начало каждой сексуальной мечты, которая у меня когда-либо была, и, черт возьми, следовать этим мечтам будет непросто, но, судя по моей первой ночи в этой самой комнате, Айзеку абсолютно не о чем беспокоиться.
Он шагает ко мне, и с каждым шагом его взгляд, кажется, становится все темнее. Его кулак медленно движется вверх и вниз по его толстому члену, и я начинаю паниковать по поводу того, как, черт возьми, я должна взять всего его в рот, не умерев буквально. Но, черт возьми, если кто-то и готов принять этот вызов, так это я.
Айзек останавливается прямо передо мной и свободной рукой берет меня за подбородок, мягко приподнимая, пока его взгляд скользит по моему лицу.
— Такая чертовски красивая, — бормочет он, глубоко вдыхая. — Ты чувствуешь этот запах, Птичка? Это сладкий аромат твоего возбуждения. С тебя течет, не так ли?
Мой язык скользит по нижней губе, когда я молча киваю.
— Ты когда-нибудь пробовала себя на вкус?
Я качаю головой, мое сердце колотится со скоростью миллион миль в час.
— Все в порядке. Мы это исправим, — говорит он. — Но сначала ты попробуешь меня. Откройся пошире, Птичка.
Волна нервозности прокатывается по мне, и я в ужасе от того, что окажусь недостаточно хороша. Не поймите меня неправильно, я делала это много раз, и парни, с которыми я была, всегда, казалось, высоко оценивали мои усилия, но я не заботилась о них так, как забочусь об Айзеке. Я хочу доставить ему удовольствие. Я хочу быть лучшей из всех, кто у него когда-либо был, и все остальное просто не годится.
Облизав губы, я открываю рот, приглашая его войти, в то время как мой взгляд остается прикованным к нему. Это странно интимно, и когда его проколотый кончик, наконец, касается моих губ, я вынуждена отвести взгляд, не в силах с этим справиться.
Айзек подходит еще ближе, когда я обхватываю ртом его толстый член, сразу же ощущая его пирсинг в задней части моего горла, но из-за его огромных размеров я обхватываю пальцами его основание, удерживая его неподвижно.
Его рука обхватывает мои волосы сзади. Он контролирует мои движения, но позволяет мне продолжать так, как я хочу, ощущая, как я двигаюсь, и стонет от удовольствия. Его бедра подрагивают, и в моей груди вспыхивает неописуемая радость от осознания того, что он получает удовольствие.
Физически неспособная взять в рот всю его длину, я добавляю другую руку, двигая кулаками вверх-вниз, пока мои щеки впадают, сильно посасывая и обводя кончик языком, получая самое дьявольское удовлетворение от ощущения его пирсинга на моем языке.
— Правильно, Птичка. Двумя руками, — процедил он сквозь сжатые челюсти. — Вот так.
Я никогда не чувствовала себя так чертовски хорошо, и когда Айзек сжимает челюсти и дрожит, я без сомнения знаю, что ничто в этом мире не может быть лучше этого момента. Только я никогда так не ошибалась, потому что, когда я ускоряю темп и проталкиваю его кончик сквозь свой рвотный рефлекс, я вознаграждаюсь сладчайшей вибрацией шариков глубоко внутри меня.
Я задыхаюсь вокруг его члена, мой взгляд удивленно поднимается к нему, а мои бедра подрагивают, когда я сжимаю шарики.
— Даже не думай кончать, — предупреждает он меня. — Сейчас моя очередь.
Я ухмыляюсь, и, учитывая размер и вес его толстого члена, сделать это не так-то просто, но я готова принять вызов. В конце концов, это должен быть обучающий момент.
Заставляя себя двигаться, я выкладываюсь полностью, и когда его хватка в моих волосах усиливается, а я ощущаю сладчайшей вкус капли предварительной спермы на его члене, я понимаю, насколько он близок к краю, и я никогда ничего так не хотела. Мне нужно увидеть, как он кончает, нужно ощутить его вкус в глубине своего горла и проглотить все до последней капли, что у него есть.
— Блядь, Аспен. Ты не представляешь, как чертовски много я думал о твоих губах на себе.
Шок проносится по моему организму, и на мгновение я оказываюсь слишком ошеломлена, чтобы поддерживать ритм. Имеет ли он в виду, как много он думал о моих губах на нем за последние несколько недель, или он имеет в виду за последние несколько лет? Потому что между этим есть существенная разница.
Когда его горячий взгляд прикован к моему, эта напряженность возрастает в десять раз, и когда я собираюсь опустить взгляд, его рука возвращается к моему подбородку.
— Подними глаза, Птичка, — бормочет он, когда вибрация шариков усиливается.
Я всхлипываю, и моя грудь вздымается, но пока я продолжаю удерживать его взгляд, эмоции переполняют меня, и их, блядь, слишком много. Я должна ненавидеть его, но, видя, что он так близок к тому, чтобы кончить из-за меня, я собираюсь сломаться. Я собираюсь влюбиться в него снова, и это последнее, чего я хочу в результате. Черт возьми, он тоже этого меньше всего хочет.