Несмотря на его требования, я отворачиваюсь и опускаю взгляд как раз в тот момент, когда ревущее “Блядь” заполняет приватную комнату, а его бедра подаются вперед, проникая еще глубже в мое горло. Айзек сильно кончает, выбрасывая горячие струи спермы в мое горло, и я, ни секунды не колеблясь, проглатываю ее, вбирая в себя все до последней капли.
Только этот момент испорчен моей гребаной потребностью любить его. Зачем мне нужно было идти на это? Я сама все испортила. Это всего лишь небольшой зрительный контакт. Почему я придаю ему такое значение? Это же пустяк. Не то чтобы я никогда раньше не смотрела парню в глаза. Хотя, полагаю, я никогда не делала этого, когда его член был на полпути по моему пищеводу. Это дерьмо обычно меняет дело.
Айзек кончает, и когда из него вытекает все до последней капли, я отстраняюсь, ослабляя хватку вокруг его члена и опускаясь на пол, пытаясь отдышаться. У меня болит челюсть от того, что я вот так принимаю его, но это долгожданная боль, которую я бы терпела каждый день, если бы могла.
Айзек протягивает мне руку, и я осторожно беру ее, прежде чем позволить ему поднять меня на ноги, а он поддерживает меня, положив руку мне на талию.
— Ты в порядке? — спрашивает он, и в его темных глазах мелькает лишь намек на беспокойство.
Я вздрагиваю.
— Я должна вытащить эти чертовы шарики.
Его глаза чуть расширяются.
— Вот черт. Я слишком увлекся тем, как приятно было чувствовать, как твои губы обхватывают мой член, и забыл выключить их.
— Ни хрена себе, — говорю я, каждое малейшее движение заставляет меня быть на грани, и он, наконец, прекращает вибрацию, а затем без предупреждения подходит еще ближе, притягивая мое тело прямо к своему. Его пальцы скользят вниз по моему боку, оставляя дорожку из мурашек, прежде чем достичь вершины моих бедер.
— Вдохни, — инструктирует он.
Я делаю, как меня просят, и когда он предлагает мне выдохнуть, он медленно вытаскивает шарики. В тот момент, когда они выходят, я слабею, и падаю в его сильные руки.
Айзек поддерживает меня, а его сильная рука рисует успокаивающие круги на моей спине.
— Пойдем, — говорит он, ведя меня через комнату. — Ты слишком взвинчена. Тебе нужно расслабиться.
Он подводит меня к дивану рядом с большим пуфиком, на котором я сидела, когда узнала его маленький секрет, и, когда он садится, тянет меня на себя, а мои колени оказываются по обе стороны от его сильных бедер.
— Ты в порядке, Аспен? — снова спрашивает он, и я не могу не задаться вопросом, смог ли он почувствовать перемену во мне раньше, но, когда он притягивает меня к себе и его теплый рот смыкается на моем соске, все мысли улетучиваются из моей головы.
— Лучше, чем в порядке, — стону я, хватаясь за его сильное плечо и чувствуя его твердость у себя между ног, но он не совершает попыток погрузиться глубоко в меня. Вместо этого он просто проводит руками по моему телу мягкими, как перышко, прикосновениями, и, как он и сказал, не проходит много времени, прежде чем я, наконец, расслабляюсь.
Мои бедра начинают раскачиваться, прижимаясь к его толстому члену, а его губы двигаются по моей груди, дразня мои упруги соски, а затем поднимаются к чувствительной коже под моим ухом. Мое тело пылает во всех смыслах, и когда моя влажность становится слишком очевидной, чтобы ее игнорировать, он обхватывает меня за талию и осторожно приподнимает.
Расположившись подо мной, я чувствую его кончик у своего входа, а затем он медленно начинает опускать меня. Я принимаю его дюйм за дюймом, растягиваясь шире, чем когда-либо прежде. Мои стенки содрогаются от его огромных размеров, и я не смею пошевелиться, позволяя своему телу привыкнуть к его восхитительному вторжению.
Его губы возвращаются к моей шее, и, когда его язык проводит по моей коже, я расслабляюсь вокруг него. Наконец, я начинаю покачивать бедрами. Я никогда раньше этого не делала. В последний раз, когда Айзек был внутри меня, он все контролировал. Я была в его надежных руках и делала все, что он пожелает, но в этот раз я беру бразды правления в свои руки.
Мне требуется секунда, чтобы понять, что я делаю, но я быстро нахожу свой ритм, и не успеваю я опомниться, как моя хватка сжимает его плечо, и я втягиваю воздух, делая неглубокий вдох.
— О Боже, — выдыхаю я, прижимаясь лбом к его лбу, а его пальцы впиваются в мои бедра.