— Конечно, — говорит он, направляясь ко мне, но при этом старается держаться на комфортном расстоянии, пока застегивает маленькую молнию.
Я не могу не задаться вопросом, не пытается ли он восстановить границы между нами. Он ведет себя слишком любезно, учитывая тот факт, что он только что нагнул меня и засунул вибрирующие шарики в мою киску, но, черт возьми, давайте сохраним профессионализм. Почему бы, черт возьми, и нет?
Полагаю, это именно то, о чем я просила. Он сказал, что это просто секс, ничего больше, и это именно то, на что я согласилась. Я просто не понимала, что это заставит меня чувствовать себя так… мерзко. Наверняка это что-то значит для него. Не поймите меня неправильно, я знаю, что он никогда не чувствовал того, что чувствую я, и никогда не почувствует, но я не какая-то случайная незнакомка, забредшая в его темную комнату, я — это я. Младшая сестра его лучшего друга. Наверняка это что-то значит.
Вернув платье на место, я хватаю сапоги и опускаюсь на стул, морщась от тупой боли глубоко внутри. Я могу только догадываться, как она будет ощущаться утром, но это желанная боль, которую, я уверена, я научусь любить. Натянув сапоги и застегнув молнии, я встаю на ноги и пытаюсь понять, какого черта я сделала со своей сумочкой.
Обнаружив ее у двери с почти полным коктейлем, который я заказала, когда только пришла сюда, я пересекаю комнату, прежде чем заставляю себя остановиться. Я оглядываюсь на Айзека, но та же неловкость все еще витает в воздухе.
— Я, ммм. Я собираюсь убраться отсюда.
Он кивает.
— Ты хочешь, чтобы я тебя проводил? — спрашивает он, и я не могу не задаться вопросом, потому ли это, что он чувствует себя обязанным, ведь я только что принимала его член в свой рот, или потому, что на каком-то уровне он все еще видит во мне младшую сестру своего лучшего друга, о которой он поклялся всегда заботиться.
В любом случае, мне это не нравится.
— Нет, я в порядке, — говорю я. — Я… э-э-э… точно не знаю, что я должна сказать в этой ситуации, поэтому я просто собираюсь… да.
Я не утруждаю себя тем, чтобы закончить то, что, блядь, пыталась сказать, или даже попрощаться, прежде чем выскользнуть за дверь и вылететь из приватной комнаты, как будто моя задница горит. Все, что имеет значение, — это оказаться как можно дальше от Айзека Бэнкса и надеяться, что я только что все не испортила.
20
АЙЗЕК
Я не знаю как, но я все еще чертовски сбит с толку тем, что только что произошло. Каким-то образом я облажался.
Дверь за Аспен закрывается, и все, что я могу сделать, это смотреть ей вслед. Только что мы были на диване, мой член все еще был погружен в ее теплое влагалище, когда она оседлала меня, а в следующую минуту мы уже ходили на цыпочках вокруг друг друга, как чертовы незнакомцы. Я, блядь, не знаю, что пошло не так.
Физически быть с ней — это невероятно. То, как мы работаем вместе, то, как она подходит мне, то, как ее заводит моя требовательность. Все, блядь, идеально, так как же, черт возьми, все пошло не так?
Может быть, я зашел слишком далеко, или, может быть, она решила, что слишком сложно отделить эмоции от секса. Я не собираюсь притворяться, будто не заметил, как она почти закрылась за мгновение до того, как я кончил ей в рот. Я увидел панику в ее глазах, но у меня не создалось впечатления, что она была готова говорить об этом. Вместо этого она, казалось, стремилась забыться, что являлось одной из причин, по которой я позволил нам продолжить. Если бы я почувствовал, что что-то действительно не так, я бы остановил все это.
Но то, как она просто выбежала отсюда… Я не знаю. Я знаю Аспен всю ее жизнь, и она ни разу не пыталась вот так сбежать от меня, даже когда я развлекал других женщин. Настроение изменилось почти мгновенно, и то, что должно было быть постсексуальным туманом, превратилось в леденящую душу неловкость.
Я чертовски возненавидел эту ситуацию. Черт возьми, даже стоять здесь все еще кажется неправильным.
Она же не ожидала, что я буду обниматься, не так ли? Потому что я думал, что ясно изложил ограничения этой сделки. Она знала, во что ввязывается, и, несмотря на свои чувства, была более чем счастлива согласиться. Я думал, что мы с ней на одной волне.
Может быть, я ошибся, а может быть, она откровенно солгала. Она сказала, что проблем не будет. Она была согласна с условиями нашего долбаного маленького соглашения о нанесении удара в спину, но если это не так, если она не может справиться с этим, то после сегодняшнего вечера все кончено. Весь смысл удара в спину Остину заключался в том, чтобы наладить отношения с Аспен, а если это соглашение только навредит ей, то какой в этом, блядь, смысл?