— Иди.
Она без колебаний двигает своей задницей через танцпол обратно к нашей кабинке, но, прежде чем она успевает шагнуть в нее и сесть, я заставляю ее двигаться дальше, направляя в секцию клуба только для сотрудников. Мы идем, кажется, целую вечность, каждый шаг только заводит меня еще больше. Мы петляем по лабиринту коридоров, пока наконец не достигаем моего кабинета, но, прежде чем она успевает дотянуться до двери, я срываюсь, хватаю ее и прижимаю к двери моего кабинета.
— Черт возьми, Птичка. Ты хоть представляешь, что ты там со мной делала?
— Думаешь, не представляю? — спрашивает она, прижимаясь ко мне своей задницей, чувствуя, насколько я отчаянно нуждаюсь в ней. — Я была мокрой для тебя с той секунды, как ты вошел.
Я стону, наконец опускаясь губами к ее шее. Мне нужно остановиться. Я не могу сделать это здесь, и с ней… Блядь. У нас есть правила не просто так. Это должно происходить только в ”Vixen”, но мысль о руках Картера на ее теле, о его прикосновениях ко всему, чего я хочу и жажду. Это сводит меня с ума.
— Аспен, — простонал я, и отчаяние запульсировало в моих венах. — Скажи мне остановиться.
— Я не могу этого сделать, — выдыхает она. — Ты нужен мне внутри. Мне нужно, чтобы ты трахнул меня.
Аспен наклоняется, пытаясь подтянуть юбку, но из-за того, что ее тело так плотно прижато к двери, она едва может двигаться, но я не связан теми же ограничениями, и через несколько секунд мои руки оказываются на поясе, поспешно освобождая меня от брюк.
Аспен тянется назад, обхватывает мой член ладонью и начинает дрочить мне, а ее большой палец скользит по моему кончику и задерживается на пирсинге, что, как я заметил, она делает довольно часто, но здесь возражений нет. Мне это чертовски нравится.
Она едва успевает провести рукой пару раз вверх-вниз, как я задираю ее фиолетовое платье до талии, а стринги, уже разорванные в клочья, падают к нашим ногам. Она выгибает спину, прижимаясь ко мне попкой, и я стону, когда беру ее за бедро, успокаивая. Затем, направляя свой кончик к ее входу, я чувствую, насколько она чертовски влажная, и без предупреждения вхожу глубоко в нее.
Она задыхается, опираясь руками о дверь в качестве рычага, чтобы прижаться ко мне.
— Твою мать, — стонет она, ее стенки пульсируют вокруг меня, растягиваясь и приспосабливаясь к моим огромным размерам.
Она такая охренительно теплая внутри, подходит мне как нельзя лучше, и я стискиваю зубы, когда она сжимается вокруг меня.
— Тебе это нравится, Птичка?
— О Боже. ДА. Еще! — кричит она.
Я даю ей то, что ей нужно, одновременно беря все, что хотел с тех пор, как видел ее в последний раз, и, черт возьми, это все, что мне было нужно, и даже больше. Я толкаюсь в нее, впиваясь пальцами в ее бедра, чтобы удержать ее неподвижно, пока она извивается и содрогается от чистого удовлетворения.
— Видишь, как хорошо ты меня принимаешь? — требую я, вращая бедрами, прежде чем снова войти в нее, проникая еще глубже. — Видишь, что ты делаешь со мной? Эта маленькая тугая киска могла бы поставить меня на колени, Аспен.
Я толкаюсь снова, мы оба так возбуждены.
— Она твоя, — тяжело дышит она, пытаясь найти опору у двери. — Вся твоя.
— Именно так, — говорю я, обхватывая рукой переднюю часть ее бедра и ныряя между этих кремовых бедер, и пока я вхожу в нее, растягивая прелестную киску, я провожу пальцами по ее клитору и наблюдаю, как она приближается к своему пределу.
— Черт, Айзек, — стонет она, пытаясь потереться о мою руку, одновременно прижимаясь к моему члену, чтобы принять меня глубже.
Я даю ей все, чего она хочет, чувствуя знакомое напряжение в моих яйцах, но сдерживаюсь, мне нужно почувствовать, как она кончает вокруг меня.
Я снова провожу пальцами по ее клитору, прежде чем нежно ущипнуть его.
— Давай, Птичка. Я знаю, что ты близко. Позволь мне почувствовать, как ты кончаешь на мой член. Сожми меня.
Стенки Аспен сжимаются вокруг меня, и я стону, чувствуя, как меня раскаляет добела. Ничто и никогда не сравнится с тем, чтобы быть внутри нее.
— Я… я так чертовски близко, — выдыхает она.
Я чувствую, как дрожит ее тело, но, несмотря на то, что она так близка, ей нужно нечто большее, и, не раздумывая, я обхватываю ее и берусь за ручку двери, прежде чем толкнуть ее и открыть. Дверь открывается с грохотом, ударяясь о гипсокартон. Я затаскиваю нас внутрь, закрываю за собой дверь и, как только она оказывается возле моего стола, нагибаю ее над ним, не обращая внимания на бумаги, разбросанные по небольшому кабинету.
Взяв ее за бедра, я трахаю ее жестко и быстро, стиснув зубы, пока, наконец, она не вскрикивает, а ее маленькая сладкая киска разбивается вдребезги, как стекло, когда она достигает своей кульминации. Она жестко кончает, вскрикивая от отчаяния, когда ее рука находит мою на своем бедре и сильно сжимает.