Услышав это, Вера еще сильней ускорилась. В итоге, юная хранительница практически влетела в патологоанатомический корпус. Должно быть, когда Вера распахнула дверь Михаила Петровича, выглядела она как разъяренная фурия.
— А! — обернулся к ней профессор. — Верочка! Стало быть, знаете уже про… психиатра.
— Это правда?! — воскликнула она, указав на хирурга, протиснувшегося в дверь. — Что Люба его колет опиатами?!
Михаил Петрович сел за стол и сложил руки перед собой.
— Видите ли, тяжело управлять коллективом, но если им вообще не управлять, то происходят вот такие вещи.
Вера резко выдохнула и села на диван, стоявший у стены.
— Я думала, — начала она, взглянув на патологоанатома. — Что недостойна быть с такими, как вы. Я пыталась… стать лучше.
Михаил Петрович поднялся со своего места и прошагал к Вере. Опустившись рядом с ней на диван, он заговорил, положив свою большую ладонь ей на плечо:
— Вы просто юная и неопытная. А еще вы взялись выводить на откровенность психиатра и это всех немного напугало. Но, в сущности, в этом нет ничего плохого.
Вера мельком взглянула на Виктора.
— Он не сказал вам, кто я? — обернулась она к патологоанатому.
— А что он должен был сказать? — удивился Михаил Петрович.
Вера вздохнула.
— Я не та, кто должен вами управлять, — решила она, взглянув на патологоанатома. — Вы гораздо больше подходите для этого.
— Вера, вы хотите отдать бразды правления больницей другому человеку, я правильно вас понял?
Девушка кивнула и улыбнулась краешками губ.
— Я, конечно, упорная и амбициозная, как прошлая Вера Павловна, но по сравнению с вами у меня нет ни мудрости, ни опыта, ни достойно прожитой жизни.
Михаил Петрович улыбнулся.
— Люба, она ведь не послушала и не послушается вас, пока у вас нет полномочий, так? Я, конечно, могла бы вышвырнуть ее оттуда сама, но это будет выглядеть как драка двух мартовских кошек. Но мы все образованные интеллигентные люди. Я сама не хочу до этого опускаться.
— Я понял вас, Вера, — сказал патологоанатом, и юная хранительница впервые увидела теплоту в его глазах. — Я согласен.
После этого профессор встал.
— Пока вы не сказали это, Вера, я толком не знал, правильно ли то, что вас прислали сюда, — подтвердил ее мысли Михаил Петрович. — Но теперь я не сомневаюсь, что в загробной жизни все вещи всегда идут верно, даже если так поначалу не кажется.
— Вы поможете Иннокентию? — спросила Вера.
— Конечно же, — кивнул патологоанатом. — И возьму с собой вас. Но сначала нам надо утрясти формальности.
После этого трое хранителей спустились в морг. Открыл им в сей поздний час Иваныч — бессменный его страж и хозяин.
— Чего надобно? — осведомился он, с прищуром глядя на докторов.
— Не на пороге, — сказал ему профессор.
Иваныч пропустил делегацию внутрь и уселся за свой старенький, едва пыхтевший компьютер.
— По важному делу или так? — спросил он, переводя взгляд с одного посетителя на другого.
— По важному, — нашлась Вера. — Я хочу отдать свой пост Михаилу Петровичу.
— А-а-а, ясное дело, — протянул Иваныч. — Вы это сами, дети, придумали?
Вера кивнула, тогда привратник вгляделся ей в глаза.
— Опять замешан Иннокентий! Надеюсь, уж недолго осталось ему! — шлепнул он ладонью по столу. — Но ладно, раз вы так решили, дело пяти минут.
Следом Иваныч встал и открыл полку, висевшую над столом. Оттуда он достал две папки с названием "Личное дело". Одна новая, другая уже потрепанная. Вера вгляделась в строчки, а Михаил Петрович нарочно отвернулся. Но девушка ничего не успела разобрать. Иваныч снова шлепнул ладонью по столу и буквы перемешались.
— Рано тебе еще имя свое знать, рано, Вера, — произнес он.
Затем привратник развязал тесемки на каждой из папок и раскрыл их. На листе с личными характеристиками Михаилу Петровичу он поставил один штамп, Вере — другой.
— Все! — сказал Иваныч, поставив на место папки. — Теперь, собственно, передача власти. Руки правые мне!
Патологоанатом и Вера послушались, вытянув вперед ладони. Иваныч шлепнул сначала по руке девушки, и сделал так, словно забирал с нее какой-то комок, мгновение и вот уже вложил свой кулак в ладонь профессора.
— А теперь идите! — распорядился привратник. — Без вас работы невпроворот.
— Мне нужно видеть дело Любови, — заупрямился патологоанатом.
Иваныч вздохнул и, вытащив из полки папку, швырнул ее на стол.
— А вы двое, отошли! — приказал он другим докторам. — Смотрит только главный.
— Так можно было? — отступив на шаг, обернулась Вера к хирургу.
— Да, — тот пожал плечом. — Если бы ты расспросила нас о своих полномочиях, никто не стал бы скрывать. Думаю, профессор рассказал бы сам, но, если ты помнишь, встреча не задалась.
Вера потупилась. Значит, она могла просто взять дело психиатра и не лезть ему в голову.
Наконец патологоанатом хмыкнул и закрыл папку.
— Пошли! — распорядился он и откланялся привратнику.
Тот же жест вскоре повторил и хирург. Выходя из морга, поклонилась и удивленная Вера.
Компания устремилась к флигелю. Забравшись на второй этаж, Михаил Петрович настойчиво постучал в двери.
— Не отзовется, — вздохнула Вера.
— Тогда я могу им приказать, — взглянул на нее профессор. — Но пока путь просто подумает.
Вера обернулась к хирургу, ожидая пояснений. То есть, она могла просто приказать Любе открыть дверь?
— Я счел, что если с нами будет профессор, никто не натворит глупостей, — полушепотом пояснил Виктор. — Ведь ты же сама сказала, что так лучше.
Михаил Петрович постучал еще раз, и когда ответа вновь не последовало, произнес:
— Приказываю тебе отворить дверь, Люба!
Вскоре с той стороны раздались шаги, и щелкнула задвижка. На пороге, пошатываясь стояла одурманенная и растрепанная кардиолог. Вера посмотрела на ее исколотое предплечье и ощутила приступ злости.
— Черте что, — заплетающимся языком произнесла она. — Ты что, захватил власть, старикан? И все из-за того, что ты против моих методов?
Михаил Петрович схватил Любу за ухо, словно нашкодившую школьницу и потащил в коридор.
— Вера, живо за лекарствами! — распорядился профессор. — Насколько я знаю психиатра, его нужно привести в сознание.
Вера еще какое-то время постояла на пороге, вглядываясь в темнеющий проход, и вдруг испугалась того, что могла там увидеть. Она развернулась и побежала в отделение. Пусть лучше первым его найдет Виктор и хоть немного приведет в опрятный вид. Ей было больно видеть, до чего психиатр мог себя довести. Кажется, профессор это тоже понимал.
Когда Вера вернулась со всем необходимым, в комнате уже горел свет и гостью тут же неприятно поразил беспорядок. Жилище Иннокентия, еще недавно такое уютное и опрятное, переживало не лучшие времена. Пол чем-то заплеван. Мебель сдвинута, вещи повсюду разбросаны в беспорядке.
На кушетке для психоанализа поместился сам психиатр. Рубашка у него была расстегнута на груди, рукава закатаны, как и правая штанина. Вид у Иннокентия был больной. К тому же, Вера отметила, он похудел за те две недели, что она его не видела. Брюки едва на нем держались. Вера застыла в нерешительности. Ей было стыдно самой себе признаться, что все эти два с половиной месяца она хотела попасть сюда, к этому человеку. И теперь она чувствовала себя словно героиня из сказки, принесшая спасительное средство для смертельно больного. Что если она ошибается?
Вера встала на колени у изголовья и взглянула на психиатра. Она уже собиралась сдвинуть веки и оценить зрачки, как из прихожей оказался Виктор и плеснул воды в лицо психиатру из кружки.
— В себе, — ответил хирург на взгляд девушки.
Иннокентий поморщился, положил ладонь себе на голову и приоткрыл один глаз. Вера, тем не менее, подтянула к себе его руку, и пережала предплечье жгутом. В этот миг они с психиатром встретились взглядами.
— Что там? — едва слышно произнес он, глядя на шприц.
— Налоксон, — строго ответила Вера.