– Поэтому ныне существующую проблему нужно решить верным способом.
– Убить их.
Она явно ожидала другого исхода диалога.
– Но мы не всесильны над человеческими душами. Мы лишь возомнили о себе такое…
– Ты главное не бойся, – заключил Он снова расплывчато и не совсем ясно.
– Я уже говорила, что грех на душу брать не буду.
– Да брось ты, уже был суд.
– Вы так уверены, что более нам не придется предстать перед Всевышним?
Последнее слово Она произнесла чуть слышно, чтобы уж наверняка ни одна душа не смогла расслышать сказанное. Ей было известно, что Ему льстит любая подобная тема для разговора. Уже ранее разозленный, Он буркнул Ей в след.
– Я верю, что этого больше никогда не случится. Это тяжёлое испытание.
– Мне нравится слышать, что в Вас ещё живёт хоть какая-то вера.
– А мне льстит слышать такое о себе, – возмущённо протестовал Он.
Она понимала, что возрождать злость не было смыслом сегодняшней встречи. Тем более, что обстоятельства складывались не лучшим образом, оставляя Ее светлость в тупике. Но разве Она виновата?
– Раз Вы не даёте мне четких наставлений, я последую волей своей судьбы, – заключила Она от безысходности.
– Дело Ваше, но помните, что Вы уже решили исход своей настоящей участи, – еле слышно проговорил Он. – И… и сейчас Вы здесь.
Ей горестно было вспоминать о грехах своей земной жизни, а иногда и вовсе было большое желание забыть все, как страшный сон. Но, по все видимости, это если и случилось, то только не сегодня. Она вновь тяжело вздохнула. У Нее оставался один скрытый от всех таинственный план, на который Она рассчитывала в случае безысходности. Он, в свою очередь подозревал Ее в скрытых талантах, поэтому даже не пытался найти пути решения поставленного вопроса.
Повисло молчание. В воздухе ещё можно было прочувствовать запах уже испарившихся капелек вина с прошлой встречи. Они буквально выбивались из под тяжёлого спертого воздуха, который вжился в старые стены. Здесь психологически тяжело было находиться, но Константин чувствовал тут себя особенно хорошо. Ему было не привыкать к старинной утвари и предметам быта, наоборот – все самое антикварное казалось Ему лучшим в повседневных делах и достижениях целей. Новые предметы обихода были для Него неудобны и непонятны: то что-то ломалось, то быстро выходило из строя. И что самое главное – современные вещи обладали способностью быстро утрачивать энергию, поэтому мало интересовали Его светлость. Он бы и дальше жил среди этих старинных порядков, если бы не Его кончина, за которой последовала безмятежная небесная жизнь.
Константин все же не решался действовать самому в виду сложившейся ситуации. При жизни Он был человеком, который не брал на себя излишнюю ответственность за обстоятельства, имеющие высшую ценность. После смерти Он таким и остался: тихим диктатором, требующем от других достижения Его целей. Харизма, которой Он обладал, была не столько внутренним качеством, сколько внешним проявлением Его натуры. Но это, конечно, Ему очень удавалось скрывать от окружающих душ.
Она снова вздохнула, давая понять, что Она ещё здесь. Другого выхода не оставалось, как только действовать самой, поэтому сейчас надеяться было не на кого. Нужно было действовать, так как время, отведенное на человеческую жизнь, утекало, как бурная река, в то время как небесное существование длилось вечно… По крайней мере, Она так думала.
– Ну, так что? – прервал молчание Константин, устав от тишины.
– Действую, – иронично отозвалась Она, с презрением, бросив взгляд на Его непостоянную натуру, и вышла из душной мрачной комнаты прочь.
Глава 22. Искушение
Тем самым утром мы попивали кофе на моей кухне. Я не скрывала, что Стефан очень сильно импонировал мне. О людях его времени я вообще думала, что они довольно консервативны в собственных взглядах, умны, обладают прилежным поведением. Но, глядя на Стефана, я понимала, что портрет средневекового человека для меня менялся очень быстро. Сейчас же мне кажется, что это совсем другой тип личности, мало чем отличающийся от современных людей: слегка небритая щетина, небольшая неряшливость, отсутствие излишней толерантности. Все это было в нем и мало откликалось в человеке прошловековья… Черты его лица тоже мало отличалась от того образа, который я сочинила сама себе когда-то на уроке истории в школе. Губы были немного пышные, нос ровный, брови густые. Волосы слегка кучерявые и непослушные. При солнечном свете казалось, что волоски переливались разными цветами, и я боялась надолго заострить свое внимание на них, чтобы случайно не повернуть какой-нибудь важный разговор вспять. Сейчас сложно представить, почему так страшно (по крайней мере, мне так казалось) художники прошлых лет изображали своих современников. А ведь именно по картинам или тем же фрескам мое поколение может представить внешний облик людей, живших когда-то давно. Временами приходилось даже удивляться, что мне выпала такая возможность видеть человека из прошлого.