Я не даю ему договорить, я кричу:
— Один раз я уже пробовала жить без тебя, когда вернулась в прошлое, и что? Судьба отправила меня обратно!
Слезы застилают глаза, но я не отворачиваюсь. Пусть он видит! Пусть знает, чего мне стоит его дурацкий альтруизм.
— Эвер, это вовсе не значит, что тебе суждено быть со мной. Возможно, ты вернулась, чтобы найти Джуда, и вот…
— Ладно! — Я не дам ему закончить фразу, у меня еще остались аргументы. — А помнишь, ты приблизил руку к моей и сказал, что этот звенящий жар чувствуют те, кто суждены друг другу? Как же теперь? Ты берешь свои слова обратно?
— Эвер… — Он трет ладонью глаза. — Эвер, я…
— Ну как ты не понимаешь? — Я сознаю, что мои слова ничего не изменят, и все равно не хочу сдаваться. — Как ты не видишь, мне никто не нужен, кроме тебя!
Он проводит рукой по моей щеке. Пальцы такие нежные, любящие — жестокое напоминание о том, что у меня отнято. Мысли Деймена перетекают из его головы в мою: он умоляет меня понять и не торопить события.
«Пожалуйста, не думай, что для меня это легко. Я не представлял себе, как это больно — полностью отказаться от эгоистичных соображений. Может, поэтому я раньше и не пробовал? — Он улыбается, пытаясь развеселить меня, но я не принимаю шутку. Пусть он чувствует тот же ужас и пустоту! — Я лишил тебя возможности снова увидеть своих родных, и даже душа твоя в опасности из-за меня. Эвер, выслушай, ты должна понять. Пришло время сделать единственный выбор, какой тебе еще остается, и я не должен мешать».
— Я уже выбрала! — Голос у меня деревянный от усталости. Больше нет сил бороться. — Я выбрала, и ты не можешь этого у меня отнять. — Все мои слова впустую, он зациклился на своей идее. — Нет, правда! Ну допустим, я была с ним знакома сотни лет назад в далекой стране, где с тех пор не побывала ни разу. Подумаешь, дело какое! В одной-единственной жизни, а сколько всего их было?
Мгновение Деймен смотрит на меня, потом закрывает глаза и произносит еле слышным шепотом:
— Не только в одной жизни, Эвер.
Картинная галерея блекнет и исчезает. Мельницы и тюльпаны, правда, остаются. Деймен материализует для меня целый мир — несколько миров. Париж, Лондон, Новая Англия выстроились перед нами в ряд посреди Амстердама. В каждом из миров строго соблюдена эпоха — архитектура, одежда, только людей нет. Каждый мир населяют лишь трое.
Я в разных своих обликах: бедная парижская служанка… избалованная лондонская аристократка… дочь пуританина… И всегда рядом со мною Джуд. Конюх-француз… Английский граф… Пуританин из того же прихода… Каждый раз мы немного другие, только глаза остаются прежними.
Я рассматриваю одну картинку за другой, и каждый раз передо мной словно разыгрывается хорошо поставленная пьеса. Мой интерес к Джуду угасает, как только на сцене появляется Деймен — такой же волшебный и завораживающий, как сейчас, он пускается на любые уловки, лишь бы отнять меня у соперника.
Я стою, задыхаясь, и не знаю, что сказать. Я хочу только одного — не видеть больше этих картинок.
Теперь мне становится понятно, почему Деймен испытывает такие чувства, но для меня-то, для моего сердца ничего не изменилось!
— Значит, ты все решил. Хорошо. Мне не нравится, ну да ладно. Ты мне вот что скажи: о каком промежутке времени речь? Пара дней? Неделя? Сколько тебе нужно времени, чтобы усвоить: что бы ни случилось, что бы ты и говорил, какими бы бесчестными ни считал свои прошлые поступки, я все равно выбираю тебя. Я всегда выбирала тебя. Для меня существуешь только ты.
— Разве можно назначать какие-то сроки? Дай себе время подумать, отпустить свое увлечение мною и двинуться дальше…
— Ты решил обязательно «все исправить», не обращая внимания на мои слова? Ты придумал эту игру, но о еще не значит, что ты определяешь ее правила. Если уж ты действительно хочешь дать мне возможность выбрать, я сделаю свою выбор до того, как закончится день.
Деймен качает головой. Глаза его чуть просветлели и, ели я не ошибаюсь, в них проглядывает облегчение.
В этот миг ко мне приходит понимание, а вместе с ним — лучик надежды, от которой моя душа взмывает ввысь. Деймену, как и мне, ужасно не нравится все происходящее. Не только мне одной необходимо назначить срок испытания.
— До конца года, — говорит он, стиснув зубы.
Ясно: пытается быть благородным и самоотверженным, балда.
Я мотаю головой.
— До конца завтрашнего дня. К этому времени я точно приму решение.
Деймен и слушать не хочет.
— Эвер, прошу тебя! У нас вся жизнь впереди, если ты захочешь. Поверь, нет причин торопиться.
— До конца следующей недели.
У меня горло сжимается. Не представляю, как я доживу.
— До конца лета, — произносит он окончательным тоном, не отрывая от меня взгляда.
Не могу выжать из себя ни слова. Я так ждала этого лета, с нашей первой встречи ждала, мечтала, как мы целых три месяца будем наслаждаться жизнью на солнышке у моря — а вместо этого мне предстоят три месяца одиночества.
Говорить больше не о чем. Я отворачиваюсь и иду прочь, словно не замечая протянутой руки Деймена.
Если уж он решил, что я должна сама выбрать свой путь, начнем прямо сейчас. Домой я вернусь одна.
Я бреду по улицам Амстердама, Парижа, Лондона, Новой Англии и ни разу не оглядываюсь назад.
Глава 32
Едва свернув за угол, я бросаюсь бегом. Ноги движутся так быстро, словно я могу убежать от Деймена, от картинной галереи, от всего. Булыжная мостовая переходит в асфальт, затем начинается поросшая травой земля. Любимые уголки Летней страны проносятся мимо. Сейчас я хочу материализовать свое собственное место, куда Деймену не будет пути.
Поднимаюсь на дощатую трибуну возле моей старой школы, против табло с надписью «Вперед, «Медведи»!». Сажусь в углу справа. Когда-то я здесь попробовала свою первую (и последнюю) сигарету, здесь я впервые поцеловала своего бывшего парня, Брендона, здесь мы царили с моей бывшей подругой Рейчел, хихикали и кокетничали в костюмчиках группы поддержки, даже не подозревая, какой сложной иногда бывает жизнь.
Я ставлю ноги на спинку переднего сиденья и, уткнувшись головой в колени, давлюсь всхлипами, от которых сотрясается все мое тело. Пытаюсь хоть как-то осмыслить случившееся. Материализую пачку бумажных носовых платков и, высморкавшись, опухшими глазами смотрю на футбольное поле. Там идет тренировка, бегают безликие, безымянные футболисты, их подружки встряхивают кудрями и сплетничают в сторонке. Я надеялась, что эта знакомая, такая обыденная картина меня хоть немного утешит, но становится только хуже, и я заставляю школьный стадион исчезнуть.
Это уже не моя жизнь. Не моя судьба.
Мое будущее — Деймен. В этом нет и тени сомнения.
Хоть я и начинаю нервничать каждый раз, когда Джуд оказывается рядом, — это ровным счетом ничего не значит. Во всяком случае, не значит, что он — «Тот самый». Это всего лишь подсознательное узнавание, не более того.
Если он сыграл роль в моем прошлом, отсюда не следует, что ему отведена хоть какая-нибудь роль в моем будущем, помимо того, что он — мой начальник по работе на лето, которую я и искать-то не стала бы, если бы Сабина меня не заставила. В чем же я виновата? Просто случайное совпадение, досадная подробность моих прежних жизней, которая упорно отказывается умирать, и совсем не по моей вине.
Я этого не хотела… Так ведь?
Ведь так?
Сердце знает правду, и все же я невольно задумываюсь. Что мы значили когда-то друг для друга? В самом деле я вышла обнаженная из озера, не заботясь о том, что он меня видит? Или этот портрет создан его чересчур живым воображением?
Вопросы, вопросы, о которых я предпочла бы не задумываться.
Действительно ли я оставалась девственницей все эти четыреста лет?
Неужели я спала с Джудом, хоть и не спала с Дейменом?
И если так, почему сейчас я при нем смущаюсь и места себе не нахожу?