Провожу пальцами по корешкам, дожидаясь какого-нибудь знака. Ощущение тепла, зуд в кончиках пальцев — что-то должно меня предупредить: вот она, та самая книга! Ничего не дождавшись, я хватаю крайнюю книжку с полки и, зажмурившись, сжимаю ее между ладонями, чтобы увидеть, что там внутри.
— Как ты сюда вошла?
Подпрыгиваю от неожиданности, налетаю спиной на полку и сшибаю на пол стопку компакт-дисков.
Ужас, что я наделала! Пластиковые коробки с дисками разлетелись по всей комнате, многие потрескались…
— Ой, как ты меня напугал!
Я опускаюсь на колени. Сердце колотится, щеки горят. Не могу понять, кто он такой, а главное — как он подкрался так незаметно, этого же просто не может быть! Энергия смертных чувствуется издалека. Неужели он… бессмертный?
Осторожно подглядываю краешком глаза. Вот он присел на корточки рядом со мной — загорелая кожа, мускулистые руки, золотисто-каштановые дреды рассыпались по плечам, доходя до середины спины. Незнакомый парень собирает с пола испорченные коробочки с дисками, а я ищу какой-нибудь признак того, что он — бессмертный. Может быть даже, бессмертный злодей. Слишком совершенные черты лица… Татуировка с уроборосом… Он замечает, что я его рассматриваю, и улыбается, демонстрируя не только очаровательные ямочки на щеках, но и чуточку неровные зубы — явное доказательство, что он не такой, как я.
— Не ушиблась? — спрашивает он, а глаза у него такие зеленые, что я сейчас, кажется, вряд ли вспомню, как меня зовут.
Мотнув головой, неуклюже встаю и вытираю руки о джинсы. С чего это я вдруг задыхаюсь, дергаюсь, почему слова даются с трудом?
— Н-нет… Все в порядке.
И ни с того ни с сего заканчиваю фразу нервным смешком. Получается тоненько и глупо, и я не знаю, куда девать глаза.
— Я тут, э-э… Просто смотрю.
Запоздало соображаю, что у меня, по всей вероятности, больше прав здесь находиться, чем у него.
Глянув через плечо, обнаруживаю, что парень смотрит на меня совершенно нечитаемым взглядом. Вдохнув поглубже, расправляю плечи.
— По-моему, лучше бы спросить: а ты как сюда попал?
Его босые ноги перепачканы песком, мокрые пляжные шорты низко сидят на бедрах. Поскорее отвожу глаза, пока еще что-нибудь не увидела.
Он пристраивает на полке стопку уцелевших компакт-дисков и поворачивается ко мне.
— Я — владелец этого магазина.
— Правда? — прищуриваюсь я. — Между прочим, я знаю владелицу, и ты на нее ни чуточки не похож!
Он склоняет голову к плечу и потирает подбородок, изображая глубокую задумчивость.
— Правда? Многие говорят, что сходство есть. Хотя сам я, честно, говоря, никогда его не замечал.
— Ты родственник Лины?
Надеюсь, ему мой голос не кажется таким перепуганным, как мне.
— Она — моя бабушка. Между прочим, мое имя — Джуд.
Он протягивает руку, загорелую, с длинными пальцами, и ждет, что я ее пожму. Но я не могу, несмотря на все свое любопытство. Ужасно хочется понять, почему этот парень так сильно меня взволновал, и все-таки слишком большой риск — обрушить на себя лавину информации через прикосновение, когда я и без того в состоянии полного душевного разлада.
В ответ я киваю и по-дурацки машу рукой, промямлив свое имя. Стараюсь не вздрогнуть, когда он, странно глядя на меня, снова опускает руку.
— Так, значит, это выяснили… — Он забрасывает влажное полотенце на плечо, брызнув песком по всей комнате. — Возвращаюсь к своему первоначальному вопросу: что ты здесь делаешь?
Я отворачиваюсь, будто вдруг заинтересовалась книгой о толковании сновидений.
— Ответ все тот же: просто смотрю. Может, здесь покупателям не разрешают подходить к полкам? — Снова оборачиваюсь и натыкаюсь на его взгляд.
Зеленые, как море, глаза напоминают рекламу тропического курорта. Что-то в этом Джуде есть необычное… трудноопределимое… и в то же время удивительно знакомое — хотя я уверена, что вижу его впервые в жизни.
Он смеется, откидывает спутанные золотистые дреды со лба, и становится видно шрам, рассекающий бровь. Глядя куда-то чуть вправо от меня, Джуд говорит:
— Надо же, я приезжал сюда каждое лето, насмотрелся, как покупатели разглядывают товары на полках, но ни разу не видел, чтобы кто-нибудь делал это так, как ты.
Уголки его губ приподнимаются, а глаза изучают меня. Мои щеки обдает жаром, сердце пускается вскачь, я отворачиваюсь, чтобы взять себя в руки, а потом, вновь обернувшись к Джуду, спрашиваю:
— Никогда не видел, как человек просматривает аннотацию на задней обложке? Довольно странно.