Я разглядываю крутящиеся лопасти и пытаюсь понять, что все это должно значить.
— А зачем мы сюда приехали?
Деймен глубоко вздыхает, глядя куда-то вдаль.
— Меня сюда тянет. Наверное, потому, что я за последние шестьсот лет видел столько перемен, а идея использовать работу ветра — очень, очень древняя.
Все-таки я не понимаю, к чему все это, хотя определенно чувствую, что смысл есть.
— При всех достижениях науки и техники некоторые вещи остаются неизменными…
Я киваю, без слов приглашая его продолжать. За словами Деймена кроется нечто более глубокое, только он не спешит со мной делиться.
— Техника развивается невероятными темпами. Знакомые предметы устаревают все быстрее. Мода, казалось бы, тоже развивается, но если прожить достаточно долго, понимаешь, что она ходит по кругу. Хорошо забытое старое чуть-чуть преображается и становится новым. Все вокруг изменчиво, не меняются только люди. Мы стремимся к тому, к чему всегда стремились. Укрытие от непогоды, еда, любовь, смысл жизни… — Он встряхивает головой. — То, что не зависит от эволюции.
Его бездонные глаза темнеют. Не представляю, каково это — быть им. Так много повидать, так много знать, так много в своей жизни сделать — и остаться прежним, ни капельки не очерстветь, что бы он там о себе ни думал. Все такой же мечтатель.
— А когда насущные потребности обеспечены, когда у нас есть еда и жилье, мы стремимся только к одному: чтобы нас любили.
Он наклоняется ко мне. Прохладные мягкие губы касаются моей щеки — мимолетно, невесомо, словно легчайший ветерок из пустыни.
Деймен отодвигается и говорит, глядя на ветряки:
— Нидерланды славятся ветряными мельницами. И поскольку ты целую жизнь провела в этой стране, я подумал, что тебе интересно было бы ее повидать.
Кажется, он оговорился. У нас и времени нет на такую поездку… Или есть?
Деймен улыбается. Взгляд у него уже не такой мрачный.
— Закрой глаза и дай руку!
Глава 31
Мы приземляемся, держась за руки. Я оглядываюсь вокруг.
— Ой, мамочки… Это же…
— Амстердам. — Деймен щурит глаза, приноравливаясь к туману. — Только не настоящий. Тот, что в Летней стране. Я бы и в настоящий тебя свозил, но подумал, что сюда будет быстрее.
Я разглядываю каналы, мосты, ветряные мельницы, огромные поля алых тюльпанов. Он их специально для меня создал? Тут я вспоминаю, что Голландия славится своими цветами, особенно тюльпанами.
— Не узнаешь? — спрашивает Деймен, внимательно за мной наблюдая. — Погоди, со временем вспомнишь. Я воссоздал все по памяти, как это выглядело в девятнадцатом веке, когда мы с тобой были там в прошлый раз. И скажу без ложной скромности, получилось очень похоже!
Он ведет меня через улицу. Приостанавливается, пропуская пустой экипаж. Мы подходим к магазинчику с распахнутой дверью. Внутри толпятся люди без лиц. Деймен изучающе смотрит на меня — не пробудились ли воспоминания? Я отхожу от него на несколько шагов. Мне хочется самой почувствовать этот город. Стараюсь вообразить себя прежнюю — рыжеволосую, зеленоглазую, как я иду мимо этих белых стен, ступаю по паркетному полу, рассматриваю картины. Другие посетители понемногу размываются, делаются полупрозрачными по краям, потом снова проступают ярче. Я знаю — это Деймен удерживает их здесь. Он ведь их и материализовал.
Я иду вдоль стен. Видимо, здесь воссоздана картинная галерея, где мы впервые встретились. К сожалению, мне она абсолютно незнакома. Картины постепенно тускнеют, на них уже ничего не разберешь, и только одна, прямо передо мной, осталась нетронутой.
На полотне девушка с пышными тициановскими волосами — роскошная смесь рыжего, золотого и каштанового, потрясающий контрасте бледной кожей. Живопись такая осязаемая, такая зовущая — словно можно взять и шагнуть туда, в картину.
Рассмотрев ее как следует, я понимаю, что девушка совершенно обнажена — хотя и прикрыта в стратегических местах. Пряди влажных кудрей, спадая на плечи, спускаются ниже талии, нога чуть выдвинута вперед, ладони сложены вместе на нежно розовеющем бедре. Больше всего меня завораживают глаза: глубокие, зеленые, и взгляд открытый и прямой, словно она смотрит на возлюбленного, нисколько не смущаясь оттого, что ее застали в таком виде.
У меня что-то сжимается в животе, и сердце начинает колотиться. Я чувствую, что Деймен совсем рядом, а посмотреть на него не могу. Не могу разделить с ним эту минуту. В глубине моего разума зарождается какая-то мысль и требует осознания. Не успев даже моргнуть, я вижу. Вижу так же отчетливо, как золоченую раму, в которую заключен холст. Эта девушка — я!