Воительница сказала ей:
— Я на днях вернулась домой, Габриэль, потому что даже вдали не сумела жить без тебя и, закончив дела в Индии, я прискакала к тебе, чтобы пойти обвенчаться с тобой.
Габриэль настолько обрадовалась, что воин без особых усилий убедила её сесть за своей спиной, чтобы с рассветом, после безумной скачки, прибыть в замок уже женатыми. По телу Габриэль пробежал озноб, когда рукой она тронула плечо Зены. Пальцы онемели и похолодели, как лёд, когда она обняла всадницу за талию, чтобы не упасть с седла.
Слов не было; неясный страх охватил девушку. Луна взошла и её световые потоки, до этого скрытые тучами, устремились на землю, освещая всю местность. Лошадь неслась чересчур быстро, а когда устала и замедлила бег, всадница глухим голосом подстегнула кобылу, вернув ей потерянные силы. Ничего не было сказано с того момента, как Габриэль разместилась за спиной возлюбленной. Они подъехали к месту, где пока что не возвели мост, и въехали прямо в облако брызг потока ручья. Луна ярко освещала двух наездников; в искрящемся отражении Габриэль увидела, что её воительница облачена в саван. Она поняла, что её везёт не человек, а неупокоённый призрак, но сил выказать сопротивление у неё не осталось. Бешеной скачкой неслись они дальше, пока не доехали до кузницы, стоявшей на окраине деревни. Блестел раскалённый горн, и Габриэль поняла, что, несмотря на позднее время, кузнец ещё работает. Голос вернулся к несчастной девушке.
— Помогите! Помогите! — заорала она, собрав последние силы.
Держа в руке раскалённый прут, кузнец выбежал из двери и, как только лошадь промчалась мимо, он схватил Габриэль за подол платья и стащил на землю. Труп не спал: ухватил Габриэль за локоть с такой силой, словно зажал в стальных тисках. Лошадь неслась, словно угорелая и проволокла Габриэль с кузнецом до самой ограды кладбища. Тут кобыла замедлила бег. Улучив момент, кузнец выжег прутом кусок платья, который труп зажал ледяной рукой, и спас королевскую дочь — больше мёртвую от пережитого, нежели живую — от верной смерти.
Всадница перемахнула через загрождение и скрылась в могиле — той, где пару часов назад был захоронен прах Зены Треновеус.
Кузнец отвёл Габриэль в свою кузницу, сгонял за соседями и те отвели её в королевство. Мать положила её в кровать и вызвала врача.
Только перед самой смертью Габриэль сказала:
— Я желаю, чтобы мой прах погребли рядом с могилой Зены.
Рассвет ещё не взошёл, когда с губ Габриэль Ленаус сорвался последний вздох… Лошадь, будто стрела, пролетевшая через загрождение кладбища той же ночью нашли мёртвой в одном стойле Амфиполиса: шкура кобылы пропиталась пеной, язык распух, глаза вылезли из глазниц. В ямке Тренавеус нашли кусок платья Габриэль, опалённый расскалённым прутом.
Поговаривают, что несколько моряков не погибли, когда произошло столкновение корабля со скалами; они сообщили после захоронения Тренавеус, что в ночь на 1 ноября та вела себя как безумная; со стеклянными глазами она кидалась от одного борта корабля к другому, потом после невероятного возбуждения упала и продрыхла 10 часов подряд.
Очнувшись, рассказала, что служила в королевстве Амфиполиса, добавив, что если и жениться на девушке, которая наклала на неё заклинание, то заставит ту всецело выстрадать тот нескончаемый длинный день, когда она вызвала душу из её тела… Прах несчастной Габриэль захоронили в одной ямке с Зеной, а около неё, спустя пару дней с той ужасной ночи, упокоили гадалку, которая увидела в стеклянном шаре погибшую воительницу.