Тем временем массы копейщиков и мечников столкнулись друг с другом. И хотя Аот считал иначе, трудно было не думать, что их борьба бессмысленна по сравнению с боем, что вспыхнул над их головами.
Аот выстрелил в Аласклербанбастоса звуковым снарядом, и по всей длине скелета существа прокатилась дрожь. Но кости не сломались, а лич не дрогнул. Он мотнул головой справа налево, и в его пустых глазницах вспыхнул бледный свет. Аот почувствовал, как его мускулы пытаются сжаться и онеметь. Он прорычал слово контрзаклинания и выпустил силу защитной татуировки - его конечности расслабились.
Нескольким дженази ветра повезло меньше. Они не могли двигаться или, по-видимому, даже приказать воздуху переместиться, когда Великий Костяной Змей прорычал заклинание, и посреди них взорвался поток кислоты. Пузырясь и шипя, плоть дженази растворялась, а дымящиеся кости посыпались на землю.
Кислота тоже падала и расплёскивалась на земле. Она приняла форму дракона, вставшего на дыбы, и ударила ближайшего арбалетчика передней лапой. Тот упал, корчась и крича от боли, пока жидкость, впитавшаяся в его лицо и грудь, не лишила его голоса.
Аласклербанбастос был близко. Джет увернулся вправо, и драколич повернулся, чтобы держать грифона и его наездника перед своим парализующим взглядом. Затем, подобно яркому ревущему водопаду, пламя обрушилось на дракона сверху.
Джесри изо всех сил старалась сохранить уверенность и неукротимую волю, необходимые для колдовства. Тем не менее, когда драконы приближались, было трудно игнорировать страх, шепчущий о том, что она и ее друзья слабее их. И когда в поле зрения появились другие драконы, она почти почувствовала укол отчаяния.
Но затем сапфировый дракон пролетел сквозь крыло Чазара, оставив на нем дыру и заставив самого красного дракона издать вопль боли. Чазар и отклонился от курса, и прежде чем он успел прийти в себя, изумрудный дракон рухнул на него сверху и швырнул на землю.
Изумрудный дракон тут же взлетел. Чазар вскочил на ноги. Его хлесткий хвост попутно убивал окружающих воинов. Он изрыгнул пламя в дракона зеленого цвета, но существо взмахнуло крыльями и увернулось.
Джесри понятия не имела, почему меньшие драконы перешли на другую сторону, но, поскольку они это сделали, возможно, у нее и ее товарищей все-таки появился реальный шанс. Она поразила Чазара ударом мороза. То же самое сделала драконорожденная волшебница с белоснежной чешуей и серебреным пирсингом, вращавшая палочкой, сделанной будто из облака.
Цера повела свою группку жрецов вперед, на рев и лязг битвы. Затем масса воинов перед ней на мгновение расступилась, дав женщине ниже среднего роста возможность бросить ясный взгляд на то, что происходило впереди. Женщина ахнула и резко остановилась.
Она и её сторонники нашли остальных столичных жрецов Амаунатора в их собственных храмах, арестованных Хранителями Змей. У драконопоклонников явно не было достаточного количества людей, чтобы захватить всех, но они нейтрализовали все известные храмы, духовенство которых было особенно недовольно господством Церкви Чазара.
Удивив похитителей, как они, вероятно, удивили своих пленников, Повелители Солнца обнаружили, что сокрушить их довольно легко, тем более что каждая победа добавляла в их группу новых рекрутов. Цера старалась не чувствовать слишком большого злорадства, когда Хранители Змей падали замертво, хотя, когда она вспомнила, как они заключили ее в тюрьму и пытали, было трудно не почувствовать, что быстрая смерть от боевого заклинания или удара меча – слишком большая награда для них.
Когда все слуги истинного Бога были свободны, она повела свой отряд на запад, к армиям, которые, судя по раздающемуся эхом грохоту, начали серьезное сражение. Ей и ее товарищам пришлось выдержать пару стычек, но они обошли основные силы Чазара, избежав крупного столкновения. Это казалось более разумным курсом. Несмотря на то, что она и другие жрецы были опытными клириками, обученные воины все еще имели неплохие шансы перебить их до того, как они пересекутся с войсками под командованием Аота или Шалы.
То, что они благополучно добрались до войск последней, заставил Церу почувствовать прилив гордыни, вызванный ее открывшимися талантами полководца. Так же она яростную решимость сделать все возможное, чтобы помочь обороне. Но это чувство исчезло, когда она увидела сердце битвы – решимость сменил страх.