- Она делает все, что в её силах, - сказал Баласар. - Она объяснила мне, что ей приходится заставлять ветер дуть вопреки его естественному желанию.
- Я не сомневаюсь в ее способностях, - сказал дварф, - но я все еще хочу, чтобы Джесри была здесь.
- Я не знаю чем помочь ей, - сказал Медраш. - Я никогда раньше не делал ничего подобного. Но я попробую. Прошу меня извинить.
Паладин осмотрел палубу. «Осмотрел» это было громко сказано – по тесному военному кораблику во все стороны бегали и карабкались матросы, а кто не был занят – пристально наблюдал за чессентскими кораблями с левого. Именно поэтому вдоль правого борта было свободное пространство.
Медраш прошел туда, остановился в центре и вздохнул, сосредоточиваясь. Затем он выхватил из ножен свой палаш и шагнул вперед. Он нанес удар, развернулся, парировал воображаемый удар в сердце и контратаковал. Это был тренировочный бой, предназначенный для разминки фехтовальщика, которому, возможно, вскоре придется сражаться в узком пространстве.
Последним движением танца Медраш вложил меч в ножны, попутно проанализировав свои движения. Он встал в боевую стойку и снова схватился за свой клинок.
Когда Медраш танцевал свой короткий танец – в нем было всего двенадцать движений - он неоднократно поворачивался, атаковал и парировал все быстрее и быстрее. Его сосредоточенность становилась все точнее и острее, пока он не взял под контроль каждый мускул своего тела и оставшись один на один с воображаемым врагом в воображаемом узком коридоре. Его охватило ликование.
Многим воинам и спортсменам было знакомо это чистое первозданное чувство. Возможно, другие народы - музыканты или ремесленники - испытали нечто подобное, когда практиковали свои особые навыки. Медраш точно не знал. Но что он знал, так это то, что для Затронутых Богом радость может послужить воротами к чему-то еще более великому.
Он не сразу заметил присутствие Торма. Дело было не в том, что Бог скрывался, а в том, что усилия Медраша постепенно повышали его внимательность. И даже когда он полностью осознал происходящее, исполнив последние три действия танца в последний раз, он по-настоящему не увидел божество. Но он воспринимал Неистовую Верность как нависшего над кораблем драконорожденного-генерала, превосходящего ростом самого высокого гиганта и созданного из золотого света; с мечом, небрежно перекинутым через плечо.
Даже когда у него перехватило дыхание, Медраш ощутил и другое присутствие. Серебристая клиновидная голова на вершине змеевидной шеи возвышалась даже выше Торма. Возможно для того, чтобы увидеть то, что было перед ним.
Медраш не сильно удивился. Неистовая Верность, спасшая слабого, робкого ребенка от страданий и унижений, всегда будет его божеством-покровителем. Но, что и пытался показать ему бедный Петрин, Торм и Бахамут были товарищами, и последний тоже время от времени помогал Медрашу в том, что теперь он воспринимал как борьбу против Тиамат и ее приспешников – заклятых врагов Платинового Дракона.
Очевидно, он хотел помочь. Это имело смысл, ведь одним из титулов Бахамута был Повелитель Северного Ветра.
Медраш поднял меч в знак приветствия и открылся для любого дара, который Бог драконов мог пожелать преподнести ему. Ноздри дракона раздулись - Бахамут втянул воздух. Его челюсти открылись, и он выдохнул.
Сильный холод и чувство безжалостного давления пронзили тело Медраша или, возможно, его душу. Он вскрикнул, пошатнулся и схватился за парус, чтобы не упасть, но не потому, что это ощущение было болезненным. Почему-то это было не так. Оно было просто потрясающим.
К нему подбежали Баласар и Кхорин. Медраш поднял руку, показывая, что с ним все в порядке. Он снова поднял глаза, но он знал, что ничего не увидит – его инстинкты подсказали ему, что Торм и Бахамут исчезли сразу после того, как даровали паладину своё благословение.
Поскольку они не остались, чтобы получить благодарность от Медраша, драконорожденный зашагал к Бири. Хотя ощущение все еще не было болезненным, сила, скованная внутри него, крутилась, толкалась, раздувалась и требовала освобождения. Ему казалось, что он проглотил торнадо или улей.
Хотя Бири была сосредоточена на своей магии, она краем глаза заметила приближающегося Медраша. Она произнесла еще одно двустишье заклинания, взмахивая палочкой из облачного материала во время что, судя по всему, позволило ей сделать перерыв. Тяжело дыша, она повернулась и вопросительно посмотрела на паладина.