— Я не разговаривала с ними, только поздоровалась, — соврала я. — Не думаю, что они смогут меня понять.
— Ты не должна их недооценивать. Большинство из них знает еще немецкий или английский. Но я уже говорил тебе, Луиза, что эта часть замка существует отдельно от нас. Ты не должна беспокоиться.
— Почему я стала бы беспокоиться?
— У них много проблем. Возрастная депрессия. Ревматизм. Слабость. Боюсь, что я сам не так уж далек от этого. Давай вернемся и закроем эту дверь. Она оказалась незапертой по недосмотру садовников. — Он взял меня за руку, и мы прошли в другую часть сада. — Луиза, ты выглядишь отдохнувшей, но все еще встревоженной. В чем дело? Тебе не понравилась моя мать?
— Это я не понравилась ей.
— Согласись, наша помолвка — большая неожиданность. Ты должна дать ей время привыкнуть к этой мысли. Она была хозяйкой в замке долгие годы, пока Кристина болела. Она умная и властная. Но скоро ты очаруешь и ее.
Он поцеловал меня в лоб. И этот большой ласковый мужчина со смеющимися глазами негодяй? Какая чушь!
— Теперь ты понимаешь, что разумнее всего было держать в секрете нашу женитьбу? Через недельку-другую мама успокоится, и мы заново переживем это счастливое событие. Договорились?
— А как быть с твоими детьми?
— Нильса еще нет дома. Неизвестно, удостоит ли он нас своим присутствием на обеде. Но моя дочь ждет, чтобы познакомиться с тобой. Она будет твоей подружкой на свадьбе. Разве тебя это не радует?
— Отто, нам так о многом нужно поговорить. В моей чудесной спальне я буду одна?
— Ты предпочла бы комнату поближе ко мне? — Эта мысль явно доставила ему удовольствие.
— И ты стал бы тайно красться ко мне под покровом ночи? К своей жене?
— Любовь моя, так будет очень недолго. Думаю, ты понимаешь…
— Я совсем ничего не понимаю, — откровенно призналась я.
— Тогда мы обязательно обсудим все. После обеда. Здесь есть очаровательная тропинка к озеру. Ты расскажешь мне все, что тебя беспокоит.
Что я могла ему рассказать? Случается, что порой женщины обнаруживают, что их любовники или мужья негодяи, жулики или что-то в этом роде. Я же обрела титул и замок. Мне ли жаловаться?
В то же время эти сюрпризы оказались слишком серьезным испытанием для еще не окрепшей любви. И не могла же я напрямик спросить его, как он обращался со своей первой женой?
Нет, надо было забыть обо всем. И не обращать внимания на сплетни престарелых дам. И смириться с существующим положением вещей. Я должна заботиться о здоровье Отто и закрыть глаза на то, что мне кажется странным в его поведении. Отныне мое место рядом с мужем.
6
Когда я переодевалась к обеду, в дверь постучали и вошла старая Бригитта, протянувшая мне небольшую шкатулочку и сказавшая, что хозяин велел ее мне передать.
В шкатулочке лежало самое изумительное кольцо, какое мне когда-либо приходилось видеть. Сначала я подумала, что это топаз, но потом поняла, что это один из легендарных камней — светло-коричневый бриллиант. Старинное и очень тяжелое кольцо выглядело слишком большим и слишком роскошным для моей руки и в то же время совершенно восхитительным.
Подарок сопровождала записка:
"Это фамильное кольцо рода Винтеров. Теперь оно твое, любовь моя". Прекрасные слова заставили мое сердце радостно забиться, но последняя фраза вынудила мою радость слегка померкнуть: "Надень его сегодня вечером. Мама будет ждать этого".
Я надела его на палец, с которого утром сняла обручальное кольцо, и остатки моего радужного настроения полностью улетучились. Раньше оно принадлежало Кристине. И всем остальным женщинам разных поколений семейства Винтер.
Я была недовольна собой. Наверняка все невесты до меня принимали кольцо с огромной радостью, не думая о скелетах, стоящих у них за спиной. Почему мне в голову постоянно лезут подобные печальные мысли?
Но если сегодня вечером это кольцо должно красоваться у меня на пальце, мне следовало тщательнее продумать свой наряд. Я уже выбрала тяжелое темное платье с золотой вышивкой, которое Отто купил в Стокгольме. Оно было слишком шикарным на мой вкус, но сегодня вечером могло помочь мне держаться достойно. Неожиданно меня охватило желание выглядеть как можно проще. Повинуясь ему, я переоделась в короткое черное платье без рукавов и, кроме кольца, не надела никаких украшений.
Да, я совсем не походила на жену графа и владелицу замка. Если бы я в таком виде появилась в одном из ресторанов Лондона, меня бы встретили одобрительные взгляды. А в Монеборге?
В Монеборге на меня устремились взгляды любопытствующие, критические, враждебные. Даже лицо Отто вытянулось, когда я появилась в дверях. Сам он оделся гораздо строже и элегантней, чем обычно, и я сразу поняла, что он разочарован моим внешним видом. Он пошел мне навстречу, взял меня под руку и почти силой втащил внутрь комнаты.
Я поняла, что он едва сдерживает злость, но она была направлена не на меня, а на группу, стоящую перед камином. Она состояла из его матери в длинном сером платье, высокого светловолосого молодого человека с голубыми глазами, по-видимому его сына Нильса, и девушки — блондинки, которую я уже видела в саду.
Все они смотрели на меня. Я вздернула подбородок, чтобы скрыть свою робость. Уже достаточно трудно быть снохой такой ледяной дамы, как фру Доротея, но перспектива стать мачехой этих двоих молодых людей поистине привела меня в ужас.
Отто представил нас друг другу.
Я протянула им руку, и Нильс с Диной быстро и неохотно пожали ее. В первый момент мне показалось, что Нильс собирается отказаться от этого вежливого жеста. Он даже не сделал попытки скрыть свою враждебность. Скандинавские мужчины всегда казались мне достаточно сдержанными и флегматичными, но ничего похожего не было в дерзком, вызывающем взгляде юноши. Губы его скривились, а светлые глаза смотрели оскорбительно нагло.
Девушка вела себя менее неприязненно, но я видела, что она старается подражать брату. Она выглядела достаточно милой со своей тонкой шейкой и в будущем обещала стать очень хорошенькой. Я не могла понять, как эта элегантная пожилая дама, их бабушка, могла позволить им так отвратительно себя вести.
Хотя ее собственное поведение было не лучше. С прежней надменностью она достаточно безразлично поприветствовала меня и предложила сразу же перейти в столовую, поскольку уже пробило восемь, — намек на то, что я спустилась слишком поздно! Она явно дала указание разговаривать только на моем родном языке, поскольку Дина на хорошем английском сразу же возразила ей:
— Но, бабушка! Дядя Эрик еще не пришел.
— Уже пришел, — послышался голос Эрика, появившегося в дверях.
Он спокойно подошел к нам, погладил Дину по голове, растрепав ей волосы, затем повернулся ко мне. Это был первый доброжелательный взгляд с момента моего приезда в Монеборг, поэтому не надо говорить о том, как мне было приятно.
— Ну, Луиза, вы выглядите вполне поправившейся — Он повернулся к матери и племянникам и пояснил: — Я познакомился с Луизой на пароме, когда ей стало немного нехорошо от качки. Зеленый цвет не самый подходящий для девичьего лица.
Морская болезнь на пароме! Я увидела презрительное выражение, мелькнувшее на юных лицах Нильса и Дины.
— По-моему, сегодня море не было очень бурным, — послышался голос фру Доротеи.
— Луиза не привыкла к таким небольшим судам, — ответил Отто.
— Я потрясена, — прошептала я Эрику, указывая взглядом на великолепную столовую, которая выглядела еще более ошеломляющей, чем гостиная, с массивным столом и огромными креслами с высокими спинками. — Неужели каждый день обедают здесь?
— Вам следует пройти через это. — В голосе Эрика звучала свойственная ему спокойная ирония. — Или вы собираетесь сбежать?
Слишком поздно. И вместе с тем я с ужасом поняла, что именно это мне хотелось сделать с той минуты, когда я вошла в холодный мрачный замок.