Анна все так же лаяла не переставая. Может быть, она нашла кролика в капкане? Приподняв штору, я выглянула из окна. Снаружи доносились какие-то голоса. Мне показалось, что кто-то движется внизу, у озера.
— Что вы делаете, Луиза? — послышался голос фру Доротеи.
Я виновато опустила штору. Фру Доротея разговаривала со мной с прежней холодной враждебностью, и я почувствовала себя удивленной и расстроенной.
— Просто посмотрела в окно.
— Там не на что смотреть. Вернитесь лучше к камину. Вы выглядите озябшей.
Фру Доротея снова стала дружелюбной. Она выглядела восхитительно в длинном черном вечернем платье с бриллиантами на шее и в волосах. Но я с изумлением отметила, что ее рука дрожит, когда она наливала два бокала шерри. Рука Отто тоже дрожала.
— Вы выпьете, Луиза? Шампанское будет открыто, когда Нильс и Лизелотта спустятся вниз. Лизелотта — прелестное дитя. Она будет очень подходящей женой для Нильса.
— И следующей графиней?
— Но вы же знаете, что мы никогда не пользуемся титулом.
— А как же фрекен Бергсон? — не удержалась я.
— Она уехала.
— Уехала? Так поздно?
— Она не была приглашена на вечер в честь помолвки моего внука, поэтому, естественно, сочла за лучшее покинуть нас. Но я уверена, что она остановилась где-то на острове.
— И Отто не возражал? Я не могу его понять!
Фру Доротея коснулась моего обнаженного плеча. Ее рука была холодна как лед.
— Разумеется, не можете. Но я, его мать, могу. И я хочу сказать вам, что только жена Нильса будет новой графиней. Больше никто.
— Вы поверили мне, когда я рассказывала о Драгоре, правда?
— Возможно. Но только тому, что вас жестоко обманули. Надеюсь, вы больше не собираетесь предпринимать ничего в этом направлении, Луиза? Это небезопасно.
"Небезопасно". Я повторяла про себя это слово, когда вниз спустился Нильс со сказочно прелестной девушкой. Она казалась совсем ребенком со своими длинными золотыми волосами, спускающимися до талии. Да, не было сомнений, что лет через десять из нее получится очень хорошая хозяйка Монеборга. Я подумала, что графиня Кристина могла выглядеть так же, когда ей было восемнадцать.
— Луиза, это Лизелотта, — счастливым голосом сказал Нильс.
Я взяла крошечную кукольную ручку в свою и пробормотала приветственные слова.
Эрик, неожиданно промелькнуло в моем мозгу, и мое сердце болезненно сжалось. Будет ли он удивлен и обрадован при виде меня или удивлен и рассержен?
В комнату весело вбежала Дина.
— Луиза, вы уже познакомились с Лизелоттой? Разве она не фантастична? — Этим словом Дина определяла все, что ей нравилось. Она сама выглядела фантастично в нарядном голубом платье, в точности повторяющем цвет ее глаз.
Сегодня все тени исчезли с ее прелестного лица. И мне показалось, что она обязательно встретит какого-нибудь милого молодого человека, который влюбится в нее и женится на ней! А почему бы нет? Все Винтеры вступали в брак, несмотря на наследственную болезнь.
Комната мгновенно наполнилась гостями. Я увидела маленькую группу седовласых старушек, усевшихся неподалеку от камина. Они выглядели очень импозантно в своих старомодных бархатных и атласных туалетах.
Но я не могла уделить им внимания, потому что все еще искала глазами Эрика. Приятный мужской голос, говорящий на датском языке, послышался у входа, но это был Отто. Он переоделся в вечерний костюм и выглядел гостеприимным улыбающимся хозяином. Со своего места я не видела, исчезло ли из его глаз то странное выражение, которое я заметила при нашей последней встрече. В моем бокале пузырилось шампанское, и я как будто услышала голос Тима, советовавший мне не тратить попусту время, а сделать попытку заглянуть в шкафы Винтеров в поисках спрятанных там семейных тайн.
Где же Эрик?
— Это не та молодая дама, которая потеряла свое обручальное кольцо? — услышала я старческий голос.
— Фрекен Эмберли? Можете представить себе, она вернулась назад!
— У нее, конечно, никогда не было обручального кольца.
— Было! Она показывала его мне в саду.
— Но откуда тебе знать Эмили, что это было именно обручальное кольцо.
— Бедную девушку обманули.
— Да. Мы не успели предупредить ее.
Старушки были немного глуховаты, поэтому им казалось, что они разговаривают очень тихо. Их следовало предупредить, что их беседа прекрасно слышна людям с нормальным слухом и что эту тему вряд ли стоило затрагивать в присутствии хозяина дома. Но старушки всегда сплетничают на балах. Я решила присоединиться к ним. Они встретили меня любопытными взглядами.
— Надеемся, вы окончательно поправились, мисс Эмберли, — сказала Эмили, которая явно была лидером этой маленькой группы. Да, у меня все в порядке, — вежливо ответила я. — Как вам нравится вечер?
— Очень мило. Вы знаете, мисс Эмберли, здесь не давали балы со времени болезни графини Кристины. Теперь в замке одни молодые люди, кроме нас.
— Но это бал Нильса и Лизелотты, — сказала я. Конечно, здесь много молодежи.
— И тем не менее.
Я внимательно посмотрела на обращенные ко мне лица. Три из них были мне знакомы, четвертое — нет.
— Простите, но я не знаю ваших имен, — сказала я, и, как и ожидала, Эмили представила мне своих товарок.
Я пожала всем руки. Они были очень благодарны мне за проявленное к ним внимание. Я осторожно заметила:
— Я думала, что Хельгу Блом тоже пригласили.
Старушки сразу замолчали, и оживление исчезло с их морщинистых лиц. Казалось, они жмутся друг к другу, словно собирая силы, чтобы противостоять врагу. Почему имя Хельги Блом всегда вызывает испуг?
— Здесь?! — сказала старая Эмили своим надтреснутым голосом. — Это невозможно. Она в больнице. И проживет не больше нескольких дней или даже часов. Но кто знает, будет ли она первой из нас. Мы все находимся в ожидании.
Я почувствовала себя глупо, стоя около них с бокалом шампанского в руке. Теперь я понимала, что отражается на их лицах. Беспомощность и покорность судьбе. Их не интересовали тайны, окружавшие Хельгу Блом. Для них она была подругой, оказавшейся лицом к лицу с их общим врагом, — смертью.
— А может кто-нибудь поговорить с ней? — поинтересовалась я.
— Поговорить может, но вряд ли получит от нее ответ. Скоро она присоединится к своей хозяйке, мисс Эмберли.
— Прошу прощения, — пробормотала я. — Тогда ее надо спустить из башенной комнаты, раз она настолько плоха.
Глаза Эмили утратили задумчивость, в них появилось удивление.
— Из башенной комнаты? Вы что-то путаете. Это графиня жила там. Она только там могла чувствовать себя свободно.
— Но я думала, Хельга Блом предпочла жить там, когда состарилась.
Эмили покачала седой головкой.
— Нет, нет! Эта комната заперта по приказу графа. Разве не так?
Ее подруги согласно закивали, а фру Харбен прибавила, что, учитывая ее преданную многолетнюю службу в семье Винтер, к Хельге всегда относились с особым вниманием.
— Говорят, фру Доротея сама ухаживала за ней. Конечно, до вчерашнего дня, когда с Хельгой случился удар.
Вероятно, фру Доротея услышала свое имя, внезапно она оказалась у меня за спиной и, одарив старушек холодной улыбкой, обратилась ко мне:
— Луиза, молодежь собирается танцевать в оранжерее. Думаю, вам следует присоединиться к ним.
— Возможно, первый танец она станцует со мной, раздался голос, который в глубине души я мечтала услышать, едва ступила на паром и, быстро обернувшись, увидела Эрика.
Я заулыбалась, потому что не могла не ответить на его улыбку. Он не сердится на меня! И вечер вдруг заиграл для меня новыми радостными красками. Даже старушки, казалось, нежно и доброжелательно смотрели на меня. Наверное, это Эрик создавал вокруг себя атмосферу дружелюбия.
— Ты не кажешься удивленным, — притворно разочарованно протянула я.
— Нет, потому что кое-кто шепнул мне, что ты будешь сегодня здесь.
— И ты не сердишься?
— А почему я должен сердиться, скажи мне ради Бога?
— Но еще совсем недавно ты так торопился распрощаться со мной в аэропорту Каструп.