— Пока, — повторил Эрик, и на его лицо набежала тень.
— А с Нильсом, — медленно проговорила фру Доротея, — все будет в порядке. Лизелотте не о чем беспокоиться. Она станет первой счастливой хозяйкой Монеборга. И ей не надо бояться за своих детей.
Она повернулась и посмотрела на нас с Эриком. Ее светлые глаза сверкали.
Я почувствовала, как пальцы Эрика сжали мою руку.
— Думаю, я догадалась, — сказала я.
— Только что догадалась? Обычно ты соображаешь быстрее, Луиза. Мама достаточно ясно высказалась: мой племянник Нильс — не мой племянник.
— Он подарок от Алана Мельбурна, — выдохнула я.
— Он наследник Монеборга, — торжественно провозгласила фру Доротея.
Но мне еще не все было понятно. Отто ненавидел Нильса, потому что тот не был его сыном. Именно поэтому он сразу же после смерти Кристины захотел обзавестись законным наследником Монеборга, чтобы Нильс не мог претендовать на наследство.
— Вы так много знаете, что я вынуждена рассказать вам всю историю, — сказала фру Доротея. — Но я должна просить вас пообещать мне никогда и никому не говорить об этом. Я часто делилась с тобой моими проблемами, Эрик. Но Луиза? Могу ли я доверять вам?
— Вы можете доверять мне, — спокойно ответила я.
— Единственные люди, которым известно об этом, — Отто, я и преданная Кристине горничная Хельга Блом, которая сейчас умирает. Разумеется, ходило много сплетен, но никто не догадывается о том, что произошло на самом деле. И меньше всех Нильс. Он любит Монеборг даже больше, чем я. Он поначалу грубо обошелся с вами, Луиза, потому что знал, что отец ненавидит его и может лишить наследства, если у него появится другой сын. Он боялся потерять Монеборг. А теперь он станет следующим графом Винтером, и ничто не может этого изменить.
Я с горечью подумала о моем потерянном ребенке. Хотя это могла быть и девочка, и неизвестно, как к этому отнесся бы тогда Отто.
— Сам Отто не догадывался, что Нильс не его сын до самого рождения Дины. К несчастью, Кристина заболела и в бреду выдала тайну появления на свет сына. Отто все слышал. С этой минуты он ни разу не прикоснулся к ней и не сказал ни одного слова — просто ждал в течение семнадцати лет, когда она умрет. Боюсь, что тогда и началось его безумие. Он терпеливо выжидал, когда наступит время и он уберет Нильса со своего пути.
Эрик снова сжал мои пальцы.
— И это время наступило, когда Луиза забеременела. Видимо, Отто не хотел рисковать, пока не убедился, что ты можешь иметь детей?
— Он все время говорил о том, что хочет много детей, — подтвердила я. — Он словно помешался на этом и, должно быть, очень злился, когда я не соглашалась разделить с ним постель, пока мы не женаты. Он затратил много усилий, чтобы организовать ту фальшивую церемонию. Но когда он узнал, что у меня будет ребенок, то искренне обрадовался. Тогда он стал уговаривать меня согласиться на еще одну церемонию в Монеборге. И это, разумеется, было бы единственное настоящее законное бракосочетание.
Я чуть не плакала. Не знаю, почему на меня оказало такое воздействие разоблачение тайны, к которому я так стремилась. Отто следовало бы лучше заботиться обо мне. И вести машину осторожно, оберегая мою жизнь и жизнь еще не рожденного собственного ребенка.
— Так вы обещаете мне, что нигде и никогда не упомянете о том, что услышали сейчас, — заговорила вновь фру Доротея. — Мне очень жаль, что вам пришлось все это узнать, но, возможно, все к лучшему. Особенно для вас, Луиза. Бедное дитя! Вам тоже причинили зло.
— Мне также давно следовало бы узнать обо всем, мама, — с упреком сказал Эрик. — Ты могла бы поделиться со мной. Или ты считаешь, что я не заслуживал твоего доверия?
— Нет, нет, дорогой мой мальчик. Ты просто был слишком молод, чтобы узнать, что за приятели у твоего брата.
— Об этом и так многие подозревали. Даже сейчас у Отто мало друзей в Копенгагене. У датчан долгая память.
— На такие вещи у всех народов долгая память.
Я внезапно почувствовала, что дрожу.
— Мы не могли бы спуститься вниз? По-моему, мы уже открыли достаточно тайн. Дорогая фру Доротея, разумеется, вы можете доверять мне. Надеюсь, я смогу приехать на свадьбу наследника Монеборга?
— Конечно, но, может быть, ты прямо сейчас выпьешь за его здоровье? — спросил Эрик. — Мама, спускаемся вниз. Луиза озябла, к тому же где-то на лестнице сидит перепуганная сова, которой не терпится вернуться в свой дом… А внизу нас ждет очень настороженный мужчина, — тихо добавил он. — Этот фальшивый брак, Луиза, стал той последней каплей, которая заставила меня предоставить брата его собственной судьбе.
— Звучит слишком мелодраматично, — попыталась я пошутить, чтобы снять охватившую нас скованность.
Но это оказалось невозможно. Снаружи рыскала полиция, наверное, не впервые за долгую историю замка.
Не была ли фру Доротея слишком оптимистична? Могло ли поселиться счастье в таком пропитанном страхом и жестокостью месте?
17
— Пожалуйста, ведите себя так, будто ничего не произошло, — проговорила фру Доротея, обернувшись к нам через плечо.
У подножия лестницы она вытерла пыль со своих туфель о ковер, высоко подняла голову и вошла в ярко освещенную гостиную.
— Ты окажешь мне честь, станцевав следующий танец со мной? — спросил Эрик, беря меня под локоть.
— Эрик, как мы можем танцевать сейчас, когда эта бомба в любой момент может взорваться? Отто должен догадываться, что происходит снаружи.
— Нет, если еще не видел Оллера. Судя по его поведению, он ни о чем не подозревает. Но если охота затянется, замок будет обыскан.
— Это встревожит старушек.
— Да, особенно если они обнаружат мужчину, прячущегося у них под кроватями. — Он улыбнулся. — А теперь перестань хмуриться, Луиза.
— Послушай, Эрик. Я только сейчас поняла: ведь если Нильс не сын Отто, тогда владелец Монеборга ты!
— Я? — Он весело расхохотался. — Владелец такого огромного замка? Зачем мне это нужно? Разве тебе не понравился мой домик в Копенгагене?
— Очень понравился.
— Я рад, потому что это частичка меня. А теперь там есть и частичка тебя, потому что ты посетила его.
Легкий светский разговор на фоне развертывающейся трагедии! Я вздохнула, положила руку на его плечо, и мы начали медленно кружиться. Не думаю, что наше отсутствие кто-нибудь заметил. Нас не было не более получаса. Дина, танцующая с высоким молодым блондином, помахала мне рукой. Я видела Отто с девушкой, немногим старше Дины, дарящего ей свою обаятельную улыбку. Интересно, любил ли он меня когда-нибудь на самом деле или мне с самого начала отводилась роль племенной кобылы? И все-таки мне казалось, что его увлечение мною на первых порах было искренним.
— Ты говоришь ерунду, Эрик, — продолжала я между тем. — Ты был в восторге, когда я покинула Данию. Чуть не силой запихнул меня в самолет.
— Ты уже говорила мне об этом. Не думал, что тебя так легко обмануть.
— Да, я очень доверчива. Разве ты еще не понял этого?
— Доверчива? Ну, надеюсь, ты все-таки поняла, что братьям Винтер не стоит верить.
— Неправда! Такое можно сказать об Отто, но не о тебе.
В ответ он так пристально посмотрел на меня, что я почувствовала, как мои щеки заливает румянец. Похоже, это доставило ему удовольствие, потому что он вдруг улыбнулся, и мы закружились чуть быстрее, чем того требовала музыка.
В наше отсутствие шампанское текло рекой. Старые дамы сгрудились у камина, лица их оживились, глаза блестели. Глаза Отто тоже блестели, когда он через некоторое время подошел пригласить меня на танец, и я поняла, что он слишком много выпил.
— Не позволяй моему братцу монополизировать тебя, Луиза. Теперь моя очередь.
— Только ради соблюдения приличий? — жестко поинтересовалась я.
Его сильные руки осторожно обняли меня. Я попыталась отстраниться. Но тут какое-то странное чувство охватило меня: он спал в моих объятиях, мы любили друг друга, и я не могла забыть об этом.
— Мне очень жаль нашего ребенка, Луиза, — прошептал он, прижавшись к моей щеке, когда мы танцевали. — Этого не должно было случиться. Моя бедная Луиза. Я так жестоко обошелся с тобой. Прости, но я не мог рисковать, женившись на женщине, у которой не может быть детей.