Не особо присматриваясь, я двинулся вдоль протянутого рабочими шланга, и вскоре оказался возле еще одной двери. Ступеньки за ней вели непосредственно в подвал. Я уже спустился почти до половины, когда навстречу вынырнул Иннокентий Вениаминович. Несмотря на подвальную прохладу, лысина его лоснилась от пота. Накинутый рабочий халат, доходящий толстячку почти до пят, был в мокрых пятнах, вымазан известкой и еще чем-то, не поддающимся определению.
— Славик? — удивился он. — Ты что здесь делаешь?
Меня здесь не ожидали, более того, судя по растерянности в голосе, мое присутствие было нежелательным.
— Интересно, — ответил, как можно беззаботнее. — Сейчас это единственное место в доме, где что-то происходит.
— А, — пришел в себя Кеша и притворно равнодушно махнул рукой. — После дождей поднялись грунтовые воды, вызвали рабочих, чтобы посмотрели коммуникации. Рутина. Тоскливая, утомительная рутина, без которой, увы, в нашей жизни не обойтись. Не советую спускаться: пыль, грязь, к тому же — вонь ужасная.
Он взял меня за локоть, вроде бы неосознанно, но настойчиво подталкивая назад к выходу. Потом, испугавшись, что вымажет мне одежду, резко убрал руку и вытер ее об халат, как будто этим запоздалым движением можно было исправить оплошность.
— Мне по долгу службы положено помогать по хозяйству.
По какому такому долгу объяснять не стал, но завелся не на шутку. Язык его не знал отдыха. Он молол чепуху, к которой я не прислушивался, до тех пор, пока мы не оказались на улице. Здесь, наконец-то, успокоившись, Кеша ненадолго умолк. А потом и вовсе оставил меня в покое.
— Я быстренько умоюсь и переоденусь, а потом, не встретиться ли нам в баре?
Я ничего не обещал и чувствовал его внимательный, настороженный взгляд до тех пор, пока не укрылся за стеной здания.
После изнурительной прогулки мне тоже не мешало принять душ.
Пока мощные едва теплые струи омывали тело, в голове вертелся лишь одни вопрос: как проникнуть в подвал и посмотреть, что там делается? Не то, чтобы я настолько проникся выполнением задания, мне самому было интересно. Кладоискательство — заразная болезнь.
Освежившись, я спустился в бар, там никого не было, наверное, Иннокентию Вениаминовичу не просто было отмыться от подвальной грязи. Заглянул на кухню, в ней, к счастью, тоже — никого. Дверь во внутренний дворик не заперта. Я выглянул наружу, увидел все тот же трактор и уже привычно тарахтящий компрессор.
Вход в подвал располагался рядом и, по-видимому, он был единственный. Чтобы убедиться в этом, я внимательно осмотрел помещение: только стенные шкафы, холодильники, никаких потайных дверей. Словно невзначай, закатал дорожку, и тоже, ничего, кроме линолеума, не обнаружил. Зато на крючке на стенке увидел связку ключей. Сердце радостно затрепетало, несомненно, среди прочих, мне не нужных, там должны быть и ключи от подвала.
Кеша уже сидел за столиком с неизменным бокалом, правда, теперь на столике стояла и бутылка. В отсутствие Влада, он чувствовал себя свободно и раскованно.
— Составишь компанию? — его взгляд показался мне подозрительным, недоверчивым.
Или я, вообразив себя шпионом, начал комплексовать?
Оставив вопрос без ответа, я вернулся на кухню, достал из холодильника пакет с соком.
— Трезвость — норма жизни? — съехидничал толстячок.
— Еще работать надо.
— Ах да, прости, запамятовал, ты ведь сюда не отдыхать приехал. И как продвигается сюжетец? Должно быть лучше, нежели в тоскливой суете городского быта.
Ну и закрутил. Воистину, мастер словесного жанра. Ему бы самому романы писать.
— Пока — с трудом, еще не совсем освоился. К тому же, и здесь покой нам только снится, — я кивнул на дверь кухни, подразумевая неумолкающий компрессор.
— Временное явление, — понял меня Кеша, — и, можно сказать, отрадное. В иное время здесь от тишины свихнуться можно.
— Сплошные крайности.
— Что поделать, мир наш далек от совершенства. Не поделишься ли сюжетиком?
— Увы. Пока не закончу — табу для всех и для меня тоже, — улыбнулся. — Не имею привычки писать по плану. Сплошной экспромт. Так интереснее, не я веду героя проторенной тропинкой, а он заманивает меня в неизведанные чащи. Моя задача — следовать за ним и иногда, в крайнем случае, протягивать руку, дабы помочь выкарабкаться из совсем безнадежной ситуации.
Присутствие толстяка действовало заразительно. Неосознанно, в разговоре с ним я тоже впадал в словоблудие из заковыристых, мудреных и часто лишенных смысла, фраз. Подстраиваясь под собеседника, заболевал словесной диареей.
— Вы здесь давно живете? — спросил, чтобы перевести разговор в рациональное русло.
— Славик, ты меня обижаешь и разочаровываешь. Мы даже на брудершафт пили.
Таких интимных подробностей я не помнил, но все-таки извинился.
— Прости, Кеша, никак не привыкну. Ты намного старше.
— Иногда годы ничего не значат, и разница в возрасте нивелируется. У меня есть родной брат, он на пять лет старше. В детстве это казалось настолько большой разницей, пропастью, которую не преодолеть. А сейчас, когда большая часть жизни, увы, осталась позади, мы с ним — ровесники. Оба пожилые, измученные существованием, и никому не нужные. Жизнь нас выбросила на помойку, как мы выбрасываем износившиеся вещи.
Он сделал артистическую паузу, ожидая возражений, но я ничего не сказал. Допил из стакана сок и налил еще.
— А по поводу вопроса. Не могу сказать, давно, недавно… Я здесь с самого начала. От истоков. Когда здесь был лишь заросший сорняками пустырь, я уже был здесь. Я нанимал архитектора, я договаривался с подрядчиками. Неделями жил в строительном вагончике, наблюдая, чтобы все шло по плану, чтобы не нарушался график, и рабочие чего-нибудь не напортачили. За ними глаз да глаз нужен.
— Кеша, а, правда, что дом полностью повторяет планировку старого особняка?
— Толстячок задумался, наверное, думал приврать, чтобы набить себе цену, но потом решил сказать правду.
— Хотелось бы, и Наталья Владимировна на этом настаивала. Но, к сожалению, план дома обнаружить не удалось, хоть и перерыли все архивы. Более-менее достоверно удалось восстановить только первый этаж, да и то без внутренней планировки. В основном, благодаря тому, что нашли остатки фундамента. Так что, единственное, в чем можно не сомневаться — дом находится на том же месте, где стоял в старые времена.
— А подвал — старый, или заново выкапывали? — спросил то, что интересовало больше всего.
Взгляд толстячка снова стал подозрительным. Но я сохранял выражение беззаботности.
— Какую-то часть удалось восстановить, но — небольшую. Постройка тут была основательная. Не исключено, что подвал имел несколько уровней. Говорят, у предка Натальи Владимировны имелись знатные винные погреба. Вот бы добраться до них…
Он плеснул себе коньяк, пригубил бокал, и надолго умолк, окунувшись в мир грез и фантазий.
Звонок мобильника и стук в дверь раздались одновременно. Я ожидал и того, и другого, только не сразу, а хоть в какой-то последовательности. Получилось из разряда: что такое западло и как с ним бороться? Я схватился за телефон, посмотрел на дисплей, конечно же, Наталка, и, не отвечая, побежал к двери. Она была незапертая, но стучавший, точнее, стучавшая, проявляла деликатность и не спешила без спроса врываться в жилье.
Женщина-вамп, одним словом.
Ассоциация с вампирами мелькнула и зацепилась за какую-то извилину. А вдруг и вправду? Судя по преданиям, вампир без разрешения хозяина не может войти в дом. Мысленно посмеялся над собой, указал Томе на кресло, кивнул на телефон, мол, важный деловой звонок, и скрылся в ванной.
Интуиция подсказала Наталке, что со мной что-то не так. Или по голосу угадала, или рентгеном сквозь аппарат просветила. Разве женщин поймешь? Природа наделила их особыми возможностями, которые, мужчинам, и не снились. Знакомый рассказывал, что его жена, по одной услышанной в трубке фразе, может, с точностью до пятидесяти грамм угадать количество выпитого. И не врал, наверное.