Я беспокойно ворочался, не мог отключиться, обрывки бессвязных мыслей стучались о черепную коробку, лишая возможности утонуть в забытьи. Вроде бы и не бодрствовал, но и сном такое состояние назвать невозможно. Потом — мгновенный провал, словно вспышка в мозгах и все вдруг стало понятным и объяснимым. И настолько простым, что впору было посмеяться над собственной глупостью и неспособностью рассмотреть лежащее на поверхности.
Не было никакого потайного хода, да и не нужен он. Привычка усложнять сыграла со мной плохую шутку. Приди я к такому выводу раньше, отпала бы необходимость ломать голову над разрешением нелепой проблемы. Ведь дураку понятно: чтобы появиться в моей комнате не обязательно пользоваться надуманной крученой лестницей в узком междустенном пространстве. Достаточно войти в соседнюю комнату и открыть потайную дверцу.
Оставался главный вопрос: кто он, таинственный призрак? Если отбросить невозможное, напрашивался один вариант. Тоже почти не реальный. Возможный лишь при условии, что жена Влада притворяется калекой, а на самом деле — нормальная здоровая женщина. Конечно, о нормальности в таком случае возникают вопросы, но в каждом из нас свои тараканы. А вот по поводу неспособности двигаться…
Зачем ей это нужно? Чтобы насолить Владу? Отомстить за неосуществившиеся надежды и мечты? А может, чтобы в случай чего иметь неопровержимое алиби?
Последняя мысль показалась интересной и заслуживающей внимания. Я пытался вспомнить, являлся ли ко мне призрак в ночь, когда убили Иннокентия? И не мог.
Рычажок, который открывал потайную дверцу, должен находиться в доступном месте, и я снова ощупывал стену, кафельные плитки на дымоходе. Тщетно. Правда, теперь меня это не огорчало. Я не особо и надеялся, проверял так, на всякий случай. Главное, что задачка решена, а что ключик пока недоступен, не столь важно. Ведь могло оказаться, что кнопочка, открывающая дверцу, не одна. Возможно, их целая комбинация, чтобы никто случайно не разгадал оберегаемый секрет.
Однако день сегодня задался. Не рассчитывая на успех, я, тем не менее, его добился. Случайно.
Я уже собирался плюнуть на гиблое дело, когда взгляд зацепился за несоразмерную щель на стыке плинтусов. Казалось, его плохо прибили, и дерево отслоилось от стены. Чтобы поправить недоработок строителей, я пнул по деревяшке ногой. Она стала на место, спружинила и снова отошла. А стена передо мной с легким, почти неслышным, шумом пришла в движение. Мгновенье спустя образовалась щель, хоть и неширокая, но достаточная, чтобы я протиснулся в свою комнату.
С моей стороны принцип механизма был таким же. За исключением того, что щель в плинтусе заметить было сложнее, так как ее прикрывал ковер.
Первая победа окрылила. Жажда действовать распирала меня. Я испытывал настоящий охотничий азарт: будоражащий душу, волнующий кровь. Я вознамеривался этой же ночью устроить засаду, поймать таинственную визитершу и устроить допрос с пристрастием. Авось еще какая-то тайна приоткроется.
А пока не знал, куда девать оставшееся время. Моя энергия требовала выхода.
И тут зазвонил телефон…
Глава семнадцатая
Дорогу к каменной клетушке шеф выдержал стойко и почти без нареканий. Несколько раз он спотыкался и не сдерживал крепкое словцо, но такое не в счет. А, когда оказались на месте, вообще, вдохновился. Приказал мне держать фонарик и светить, куда скажет, а сам метался от одной стены к другой, что-то высматривал, выстукивал и даже вынюхивал.
Час назад я встретил его за пределами усадьбы и тайком провел в подвал. Он по-прежнему не желал, чтобы его видели, причины таинственности не оглашал, но я и сам догадывался. Вероятно, что-то выведал и надеялся отыскать сокровища, если такие имеются, втихаря, без ведома хозяев. А то и вовсе умыкнуть. Не скажу, что шеф — негодяй и подлец, скорее он был в меру порядочным и способным на авантюру. В том числе на рискованную и не совсем честную.
Встретились мы, как и в прошлый раз, ближе к полуночи, так что охоту за привидением пришлось отложить. Да и не был я уверен, что оно появится. После того, как Тома его вспугнула, наверняка, на некоторое время затаится.
— Так-так-так… — глубокомысленно изрек Игорь Владимирович, в третий или в четвертый раз оббежав клетушку по периметру… — Ясненько-ясненько…
— Что дело темненькое? — не удержался и подколол я.
Он на мою колкость не среагировал и с показным интересом стал рассматривать очередной из камней. Как по мне, тот ничем от других не отличался, а шеф просто ломал комедию, изображая бурную деятельность.
— Понятненько…
Игорь Владимирович раскрыл чемоданчик с уже знакомым мне прибором, и начал прослушивать стены. Снова обошел комнату, уже медленно. Опустился на четвереньки, выслушал пол, потом то же самое проделал с потолком.
— Славик, я там, кажется, ломик видел. Понимаю, что это — варварство, но он может пригодиться. Здесь, конечно, должен быть механизм, приводящий эту махину в движение, но мы его будем до скончания века искать. И не факт, что найдем.
Невзирая на нестыковки, шеф не растерял хорошего настроения, о чем свидетельствовало его многословие.
За ломиком далеко идти не пришлось. Он валялся рядом с разломом на груде вынутых недавно камней.
Шеф взвесил в руках тяжеловатый для его непривычных к физическим нагрузкам рук инструмент, затем поскрёб плоской стороной шов на потолке, зацепил камень и начал осторожно его расшатывать. Булыжник с глухим стуком свалился ему под ноги, вслед за ним посыпались более мелкие камешки вперемешку с землей или песком. Я смотрел в образовавшуюся выемку, только смотреть было не на что. Ни намека на пустоту. Или спрессованная земля или тот же камень.
Игорь Владимирович потыкал ломиком в дыру и тоже пришел к выводу, что вытянул пустышку. Снова достал прибор, послушал, ничего не сказал, но оставил потолок в покое и перешел к стене напротив входа. Там выковырял еще один камень, и тоже — без результата.
— Задачка, однако… — молвил сокрушенно.
— А как же хваленый прибор?
— Понимаешь, Славик, тут структура особенная. По правде, сам ничего не пойму. Почти под каждым камнем есть пустота. Но это может быть от известкового раствора, его со временем выела влага. А вот ничего глобального, похожего на проход не нахожу.
— На какое расстояние он действует?
— Зависит от материала, от его плотности. Думаю, на полметра, как минимум.
— Маловато, — сокрушился я.
Откровенность шефа льстила, и желание подшучивать над ним пропало.
— Маловато, — вслед за мной повторил он, и принялся ковырять новый камень, теперь, наверное, больше полагаясь на интуицию, чем на науку.
И снова — ничего. Потом еще, и еще с таким же результатом. Не знаю, как шеф управлялся с ломиком, у меня от фонаря руки устали. Им руководствовало упрямство и нежелание смириться с неудачей. Войдя в раж, он, наверное, долбил бы стены, пока не разнес все в прах или не свалился от усталости…
К-счастью, обошлось без крайностей. Вот только, к счастью ли?
Уже без прежней резвости, энтузиазма поубавилось, шеф боролся с камнями слева от входа. Когда отвалился и скатился под ноги очередной булыжник, он внезапно вскрикнул. Не знаю, чего в его возгласе было больше, торжества или усталой радости?
— Кажется, есть, Славик! Я расколол эту проклятую шкатулку!
Высокопарный слог не соответствовал интонации, в голосе преобладало утомление, граничащее с изнеможением.
Я подошел ближе, навел луч в углубление и ничего не увидел. Ничего такого, что могло бы привести в восторг или хотя бы подарить надежду.
— Славик, ты, что не догоняешь?
Я присмотрелся внимательнее, но снова ничего интересного не заметил.
— Нет, — признался честно.
— Тупица! — охарактеризовал меня шеф. — Полнейшая профнепригодность!
В отличие от смысла, сказанного, чувствовалось, что шеф доволен. И не исключено, что моя тупость и «полная профнепригодность» тоже добавили ему изрядную долю оптимизма.
— Посмотри, ведь это же — бетон! А если бетон, значит, стена рукотворная. И если, кто-то ее возвел, значит, она кому-то была нужна, — словно младенцу втолковывал мне Игорь Владимирович.