— Сильна, как и подобает вашему вместилищу…
— Ты прав, но… Ладно, загвоздка в этом юноше, Оги. Что-то не так с ним. Не думаю, что он один из нас, но он — кто-то. Не знаю, кто. Не простой человек… Косака заставил себя сохранять спокойствие.
«Оги Такая…»
Имя отпечаталось в уме. Он слышал его не впервые, но Сандзё ничего об этом говорить не собирался — наоборот, вздохнул с облегчением, когда понял, что ей неизвестно, кто он такой. Косака сделал вид, что сказанное для него новость, и удержал маску безразличия на лице.
— Хорошо, я запомню ваши слова и буду начеку.
— Как быть с господином?
— У меня есть одна идея, но мне понадобится ваша помощь.
— Что ты задумал?
— Девушка, которая приходила, Саори… — Косака сверкнул глазами. — Я видел её этим утром с Наритой Юзуру. Вероятно, они знакомы. Сейчас носитель духа боится чужаков, любому из нас будет сложно к нему приблизиться, но он не станет опасаться тех, кого знает.
Сандзё тут же разгадала план:
— Ты предлагаешь использовать девицу?
— Именно так. Стоит снять браслет, и внушение даст трещину. Тогда наш господин, скорее всего, одержит над носителем верх и сбросит путы. Госпожа…
Сандзё поняла невысказанную просьбу. Её губы растянулись в усмешке:
— Очень хорошо.
Она потянулась к букету гвоздик в вазе у изголовья, и взяла один цветок.
— Я сделаю это. Ты следи за духами-генералами. Если кто-то посмеет вмешаться, или попробует навредить Юзуру — не колеблись.
Косака вскинул голову. Сандзё раздавила цветок в руке.
— Убей.
— Слушаюсь!
Подул ветер. Сад за окном заливало солнце, красное, как кровь.
А в это время то же закатное солнце золотило дорожку вдоль реки Нараи на западе Мацумото, по которой плечом к плечу шагали двое.
— Извините, что вам приходится ходить со мной по магазинам, — сказал Нарита Юзуру, на котором в это время дня была джинсовая рубашка, джинсы, и кеды — обычная одежда обычного школьника. Он чувствовал себя виноватым и искренне просил прощения.
— Мне не сложно, — спокойно отозвался Наоэ Нобуцуна, тот самый человек, который надел на его руку защитный браслет. — Вдруг кто-то попытается отнять браслет — считайте, что я ваш телохранитель. Впрочем, «не переживайте» говорить не стану. Вы всё равно будете переживать.
Юзуру усмехнулся:
— Это точно.
В этот день, в два часа пополудни, Такая явился к Юзуру домой вместе с «незнакомцем в чёрном», Наоэ. Увидев их на пороге, Юзуру заморгал; тогда Такая сделал недовольное лицо и объяснил:
— Это мой… м-м… двоюродный брат. Его зовут… м-м… Наоэ Нобуцуна.
— Да ну… Что, правда?
Наоэ заново представился изумлённому до глубины души Юзуру:
— Простите, что напугал вчера. События развивались слишком быстро, и Такая, видимо, не успел поставить вас в известность…
Переводя взгляд с одного на другого, Юзуру спросил Такаю:
— Так это ты его позвал?
Тут Наоэ, видимо, ткнул его локтем, потому что Такая зашипел: «Больно! Дурак!», после чего нехотя ответил:
— Я волновался… В тебя вроде как дух вселился, а в Тотиги у нас… э-э… Что там у нас, а? Наоэ схватился за лоб. Кажется, они это репетировали, но теперь ему пришлось взять инициативу в свои руки:
— Я из семьи буддистского священника, мы живём в Тотиги, у нас там свой храм школы Сингон. У меня у самого есть сертификат священнослужителя, и мы подумали, что я могу чем-нибудь помочь.
В этом месте рассказа не Юзуру, а Такая вытаращил глаза:
— Ты монах?!
— Я же говорил! Чем вы слушали?
— Не говорил! И вообще, у тебя голова не бритая!
— Я свободен от формальностей.
— Монахи должны брить головы!
— Это личное дело каждого!
Юзуру слушал их в немом изумлении. Такая никогда не упоминал, что среди его родни есть священники…
Потом Такая отправился домой, а Наоэ вызвался сопровождать Юзуру по его делам, в качестве охраны. Теперь они шли по набережной вдоль бетонного ограждения, и Юзуру тихонько посмеивался.
— Что? Что-то не так?
— А?.. Нет, — спохватился Юзуру, и пнул ногой камешек на дороге, чтобы скрыть смущение. Его развеселило воспоминание о недавней перепалке.
— Такая, он же вообще с людьми неприветливый. Невежливый, наглый, вспыльчивый, не следит за языком, с учителями круглый год ругается…
Наоэ выгнул бровь.
— Вечно на всех огрызается — я никогда не видел, чтобы он прикалывался со взрослым. А с вами он… прикалывался.
— Да?
— Да, так можно назвать ваши словесные игры. Это как собака, она, когда играет, не показывает клыки, — Юзуру бросил взгляд на речной поток, в котором плыли осколки закатного солнца. — Когда Такая показывает клыки — это страшно, даже мне. В голосе появляется угроза, и глаза у него становятся совершенно дикие… Но сегодня он как будто… расслаблялся. Приятно было смотреть.