Дело, из-за которого он в это туманное утро покинул стены дома, имело необычный характер, так как никоим образом не было связано с приумножением денег. Напротив — оно сулило потерю по меньшей мере двух гиней и в перспективе могло обернуться дополнительными тратами, что его, естественно, не вдохновляло. Эфраим держал путь на Кавендиш-сквер, где у него была назначена встреча с известным окулистом.
Вот уже несколько недель что-то странное происходило со зрением. Ему еще не исполнилось пятидесяти, и его глаза прекрасно видели. Но, вероятно, что-то все же было не так. Днем зрение его не подводило, впрочем, как и вечером, но дважды за последнее время он становился жертвой ложных видений. В обоих случаях он мирно читал после ужина, когда внутри него начинало шевелиться беспокойство. Нечто подобное рождается в человеке, когда в комнату заходит кошка. Это чувство было настолько сильным, что он рефлекторно вскочил со стула и, казалось, увидел, как тени стекают по стулу вниз, на ковер, и перебираются на стены, где и растворяются. Очевидно, что это были самые настоящие тени, так как сквозь них удавалось разглядеть ковер; они были вполне отчетливы и осязаемы, размером с мяч для крикета. Хотя мужчина не придавал серьезного значения совпадениям, но именно в те два дня он жестко требовал от клиента погасить долг. В такие моменты Эфраим никогда не колебался и дожимал дело до конца. По всей видимости, какой-либо прямой связи между этими событиями не усматривалось.
Именитый специалист тщательно осмотрел глаза Эфраима, но никаких отклонений от нормы не обнаружил. Следующим шагом была проверка нервной и пищеварительной системы пациента, но здесь также все было идеально.
Затем он перешел к более деликатной теме, а именно попытался расспросить Эфраима о привычках. Сорокалетний холостяк вполне может дружить с горячительными напитками, поднимающими настроение, и иногда может не знать меры, или с удовольствием предаваться азартным играм, или заниматься сотней других дел, которые соответствуют этому возрасту. Доктор, надо отдать ему должное, задавал вопросы с толком, искусно втягивая собеседника в разговор. Эфраим уже давно так честно и откровенно ни с кем не говорил. В результате окулист пришел к заключению, что неправильное питание или какие-либо другие излишества не могут являться причиной недуга.
В подобных случаях у врачей всегда остается последний шанс, спасительная соломинка, за которую и ухватился озадаченный доктор.
— Отдохните, многоуважаемый, — посоветовал он Эфраиму. — Это лучшее из лекарств. Я рад сообщить, что не обнаружил серьезных повреждений или функциональных отклонений, но на лицо признаки усталости, которые прямо действуют на зрительный нерв и мозг. Нет оснований для дальнейшего ухудшения ситуации, но мудрый человек всегда принимает меры предосторожности. Я советую вам отойти от дел на пару недель, поиграть в гольф или заняться любой другой деятельностью на свежем воздухе, скажем в Кромери или Суррей-Даунсе. Если вы воспользуетесь моим советом, то можете быть точно уверены, что в будущем подобных проблем удастся избежать.
Эфраим скривился, когда передавал доктору две гинеи. Его не покидало ощущение, что за свои деньги он почти ничего не получил, но тем не менее отсутствие чего-то серьезного внушало оптимизм. Отдых? Чепуха! Он не был перегружен работой. Суррей-Даунс, серьезно?! Хамстед-Хит совсем не хуже и значительно дешевле. Туда можно ходить по воскресеньям. Гольф?! Никогда он не станет дурачком, скачущим за мячиком! Он решил ничего не менять, надеясь, что все обойдется и так.
Однако ощущение, что с ним что-то не то, никуда не исчезло. Работа спорилась и приносила доход, если то, чем он занимался, можно охарактеризовать словом «работа»: приятное занятие по ссужению части своего капитала менее удачливым людьми на самых благоприятных для тебя условиях. При этом Эфраим рассказал бы вам о потерях, которые он терпит из-за неблагонадежных клиентов, что умирают или переезжают заграницу или чьи планы не осуществляются, как они того хотели, однако каким-то волшебным образом денег для выдачи ссуд у него становилось все больше. Но он переживал.
Однажды вечером, после невероятно прибыльного дня, Эфраим сидел в саду и курил сигару, подаренную благодарным клиентом, который ошибочно посчитал, что пять процентов Эфраим берет за год, но в действительности это была недельная ставка. У сигары был отменный вкус, который курильщик, знавший толк в хорошем табаке, высоко оценил. Он устроился в шезлонге, лениво наблюдая за кольцами дыма, поднимающимися в неподвижном воздухе вверх и уплывающими прочь.