Выбрать главу

– Пройдёт время, – слова приходят с усилием, – нам понадобится… то есть не нам, а вообще. Понадобится свидетель, очевидец; в общем – такой человек, который бы смог, сумел рассказать. Понимаешь? Всё рассказать. Правду. Вот как вот всё это было. Ну и отец думал, что ты…

Я не тотчас догадываюсь: отцом Шибанов называет Краснова.

– Короче! – вдруг оборвал резко. – На сегодня программа выполнена. Пошли наверх. Уезжаем домой.

Отчего у казака-шеф-повара испортилось настроение? Настырный щегол же этот малец!

– Что значит «наверх»? Мы, стало быть, на машине покатимся? Через улицы? Тогда чего ради было в Метро-2 соваться? Тоннелепроходчиков распугивать?

Казак одним пальцем откручивает крышку йогурта. Крышка шлёпается на гранитный пол, но Шибанов не замечает этого. Некоторое время смотрит на меня, словно колеблясь.

– М-м… видишь ли, одним словом, та дверь, через которую мы из квартиры в систему Д-6 просочились, – она, дверь, не обычная. В общем, это как льдины во время ледохода: они то сближаются так, что можно перепрыгнуть с одной на другую, то расходятся на десятки метров; но тонкость вся в том, что наша дверь пропускает в одном направлении. Тем же путём не вернуться назад.

– Нечто вроде односторонней мембраны? Или червоточина из книжки Кипа Торна?

Пластиковую бутыль йогурта он удерживает почти параллельно полу. Желтоватые капли, кишащие искусственно выращенными бифидобактериями, падают на мрамор.

– Да, правильно. И ещё. Когда заглядываешь туда, за порог – всяческое… мерещится. Улица там, с высоты… Или ещё что-нибудь. Jedem das Seine.

Неожиданно он свободной рукой стиснул моё запястье:

– Ты там ничего такого не разглядел?

Спокойно выдерживаю пристальный взгляд и боль:

– Нет.

Мы двинулись в направлении, противоположном тому, где уже сворачивала телеаппаратуру съёмочная группа из ТК-холдинга. Однако, Василий-то вовсе не такой неотёсанный. Как все, носит маску, мелькнуло.

Участники сходки расходились. Я украдкой поглядывал на козырей и тузов. Как странно: ожившие лица. Словно вовсе ничего не происходило. И, кажется, не один только Трофим Белоризцев мог перетерпеть красновское напутствие без гермошлема или наушников. Двое военных с голубыми шевронами, шедшие несколько впереди, удовлетворённо обменивались: «Ну как оно вам?» – «Посильней Дюссельдорфской речи, господин полковник». – «Да, правда, всё развивается, как мы и обговорили».

– А Тоннелепроходчик, – я вовремя спохватился; продолжение должно быть: «…заберёт нашу мотодрезину?»

Шибанов докончил йогурт, сплющил пустую бутылку и ответил сухо:

– Домой.

Впервые за много дней это слово для меня значило нечто большее, нежели просто квадрат жилой застройки на карте города.

IX

– КОГДА-ТО давно у меня брат, на три года младше меня. Ты знаешь, я его очень любила, а когда он ушёл, то я перестала носить платок. Я мало с кем вот так говорю, я обычно приказываю. У меня просторный, свой кабинет, и я тут совсем одна. В другом кабинете столы поставлены так, чтобы, входя, я видела рабочие места, мониторы у всех сотрудников, чем они занимаются.

Подняв телефонную трубку, не знал, что оцепенею, чуть только услышу этот низкий голос, – да и как вообще умудрилась позвонить, если ещё специально вписал ей неправильный номер? Хотя, впрочем, относительно последнего теперь был не вполне уверен; совсем наоборот, я и думал тогда лишь о том, как бы оставить в её блокноте верные цифры!

– Ну да, в твоей конторе вся мебель – довоенная IKEA. Раритет, миллионы, если продать. – У меня пересохло во рту, слова слетали с трудом.

– Так ты знаешь? Как странно, я знала, что ты это знаешь. Да, да. Ты рассказал интересную легенду – о призрачных поездах. И я тоже знаю одну. Я хочу тебе её рассказать. Ведь мне позволено разговаривать очень долго, пускай там у нас они думают, будто я разговариваю с бароном Майтенфелем!

– С ним лично – вряд ли. Это же из «Мастера и Маргариты». Литературный герой. Вернее, персонаж.

– Ах-ха, я всё перепутала, задумалась о тебе всё перепутала! Конечно, имела в виду барона Рейтера! Да, так вот, история.

И сквозь электрический ветер доносилось: мы снимали исторический сюжет, вероятно, помнишь, как ещё до войны реконструировали Большой театр, добавляли подземную парковку с техническими помещениями, – и когда начали раскапывать (то есть не мы, конечно, начали раскапывать, а мы приехали, как раз когда раскопали); когда демонтировали и углубились, то под зданием обнаружили тщательно установленные фугасы, мощности достаточной, чтобы все декорации взметнулись на воздух. Стали внедряться, выведывать и доискиваться. Подтвердился ещё один старый слух. Что, мол, будто бы в октябре 41-го, когда бои с вермахтом уже на подступах, было принято решение тайно заминировать важнейшие стратегические объекты и государственные учреждения, подготовить к уничтожению метрополитен. Лучшие взрывотехники скрытно установили радиоуправляемые бомбы под «Военторгом» и кинотеатром «Ударник», под гостиницей «Москва» и зданием Страхового общества – под десятками других наиважнейших домов. И если в помпезном строении новые власти устроят комендатуру (не позже того, как сапёры обследуют каждый закуток), то однажды, скажем, во время важного совещания, сквозь эфир устремится кодированный сигнал и завоёванный город содрогнётся от взрыва. Однако в декабре немцев отбросили, разрушать исторический центр не довелось. Но послушай дальше. – Она всё это столь подробно излагала, или я из сложенных плотной гармошкой кратких фраз раздвигал мгновенно панораму событий? – После окончания войны мины-ловушки вовсе не были обезврежены. Может быть, потому, что многие знающие премудрость погибли на фронте (как поговаривали, взрывчатка покоится в герметичных отсеках, при вскрытии которых автоматически произойдёт детонация; а кто кроме создателя в силах прикончить собственное творение?) – но возможно, вследствие начавшейся Cold War, к старым бомбам добавили ещё более совершенные. Неужели потрясатель вселенной, с его-то сверхчеловеческой прозорливостью, не предусмотрел и того маловероятного исхода, при котором красная империя проиграет и столица Восточного полушария будет захвачена? Неужели он отказался от могущественного оружия, способного разить сквозь ткань времени? Современные эксперты склонны предполагать, будто за три четверти века взрывчатка пришла в негодность. Мой младший брат хотел тоже всего только посмотреть, как взрослые подорвут что-то там у федералов.