– Желательно бы без комментариев, – как можно более вежливо попросил я. – Когда я ем, я не у дел.
– Замечательная встреча, – упрямо повторил дед, начиная чтение. – Вчера утром французский министр иностранных дел господин Пьер Лаваль и сопровождающие его лица посетили Монинский аэродром.
Монино. Я сразу вспомнил девушку в голубой блузке с эмалевым значком парашюта, увенчанного алой звездочкой. Вспомнил, как звонко и счастливо она кричала про авиацию, про пятисотый прыжок. Ни режиссёра, ни камер не было, она просто репетировала роль.
– На великолепном аэродроме, дышащем свежестью и блистающем чистотой и отменным порядком, французские гости и все присутствующие в течение нескольких часов наблюдали с террас, возвышающихся над лётным полем, изумительные по мастерству полёты отдельных кораблей и целых отрядов нашей авиации. Это было замечательное и незабываемое зрелище, – с выражением зачитывал дед. – Сначала над аэродромом в широком строе пролетел отряд лёгких самолётов. Это был первый привет гостям от советских летчиков. Самолёты поднимались целыми группами, отрываясь почти одновременно с земли, и, мощно расправив свои крылья, уходили ввысь. За ними тронулись тяжёлые машины…
Василий слушал, положив руку на стол и подавшись вперёд.
Диковинный текст! Нынче даже писатели по-другому работают (а здесь так вообще – журналисты!). Громоздкие причастные обороты не отягощают, а привносят покой, словно отправляя после многолетних скитаний в мою детскую комнатку, к старым детским книжкам.
Я доел скудную порцию и закрыл глаза.
Горячая синева, чуть розоватые облака, лёгкие колонны и круглый купол белоснежной беседки, – всё выложено фрагментами мозаичной смальты.
Тяжелые самолеты набирали высоту и медленно уходили всё дальше, в солнечное небо, а над аэродромом снова появилась группа небольших винтокрылых машин. Они шли в широком строе, направляясь к центру лётного поля, а, достигнув его, выбросили несколько десятков небольших вымпелов, украшенных красными советскими флагами. Одновременно из двух самолётов прыгнули два парашютиста. Самолёты ушли, по-над полем величественно опускались расцвеченные флагами парашюты. Вот коснулся земли один, другой, третий, и скоро они усеяли посадочные полосы алой тканью флагов, как цветами. Немного погодя приземлились и парашютисты.
– Их имена известны среди нашей авиационной молодёжи, – с нарастающим восторгом зачитывал дед. – Один из них – товарищ Аминтаев, совершил девяносто прыжков, вторая – товарищ Тимохина, Евдокия Тимохина, совершила свой пятисотый пыжок.
Я снова вспомнил встречу в метро. «Как тебя зовут? Лидия. А меня Евдокия». Понятно, сценарий основан на реальных событиях, возможно, сценарист воспользовался теми же самыми архивными газетами.
– По всей манере, с какой они держались в воздухе, как они приземлились, – став на ноги, как только они коснулись земли, – и по той легкости и изумительному спокойствию, с которым оба направились к восхищённым гостям, было видно, что это опытные и прочно знающие свое дело храбрые советские парашютисты. Их воспитала Военно-воздушная академия. Через несколько минут они были среди присутствующих. И здесь произошла трогательная сцена: товарищ Аминтаев передал Жозефине Лаваль букет красных и белых роз, с которыми он спустился на парашюте из самолета. Звук моторов снова привлек к себе внимание…
Низкий могучий гул заполонил небо. Сперва показалось – просто группа самолетов. Но всего несколько мгновений, и перед глазами высоко в небе сложилось буквами: «Сталин». Казалось, аэропланы спаяны невидимой цепью, или, может быть, я лишь прохожу под неподвижно висящими (так близко, что дотянуться рукой) миниатюрными авиамоделями, – настолько безукоризненно они выдерживали строй в этом сложном лёте.
– Но здесь была только одна связь, – донесся торжествующий голос. – Дисциплина, выучка и сила советских лётчиков. Этот замечательный фигурный полёт, выполненный блестящей эскадрильей Военно-воздушной академии, вызвал всеобщий восторг, лётчики были вознаграждены горячими аплодисментами. С неменьшим мастерством продемонстрировали своё лётное искуство экипажи новых скоростных самолётов, с огромной быстротой пересекавших аэродром по всем направлениям и проделавших двойные и тройные «бочки» и «штопор вверх» почти над головами зрителей. Эти машины можно назвать метеорами, взнузданными сильными руками пилотов-большевиков! И когда они уходили на посадку, им вслед неслись самые горячие одобрения. В заключение были показаны масовые парашютные прыжки. Тридцать парашютистов прыгнули вниз, образовав линию белых куполов, медленно приближающхся к земле. Неожиданно линия превратилась в слово: «СССР». Это показывала своё искусство советская авиационная молодёжь – парашютисты Центрального аэроклуба СССР. Они приземлялись по одному, по двое, быстро вскакивали на ноги и, как ни в чём не бывало, деловито складывали свои громадные зонты и отправлялись на место сбора. Замечательная молодежь! Как заботливый и гостеприимный хозяин, товарищ Ворошилов ознакомил гостей с жизнью и бытом Монинского аэродрома, проведя их по помещениям и залам, опрятным и чистым, свежевыкрашенным, убранным зеленью, а главное, наполненным молодыми, сильными, храбрыми водителями боевых машин Красного воздушного флота. Гости пробыли на аэродроме несколько часов и покинули его, увезя с собой глубокие впечатления непобедимой мощи советского воздушного флота, – ликующим, хотя и осипшим голосом закончил чтение дед.