Василий сидел с просветлённым лицом, словно в реальности пережив столетние картины авиационной бодрости и непостижимой весёлой смелости.
– Да, вот как раньше корреспонденты писали! Нет, газетку надо сберечь, – заключил Краснов. – Тут прямо сила геройская. – Он погладил страницу и неожиданно скорбно сказал: – Судьба и Родина едины…
И я вдруг ясно и отчетливо понял, осознал и принял: моих родителей больше нет, и старый генерал – посланный мне дед, мой единственный родной человек. Ещё утром я сомневался – зачем бы моя мама стал скрывать от меня своего отца, почему я не знал, не помнил его? Слова «судьба» и «Родина», произнесённые с болью, вдруг сложились в крепления, недостающие звенья между которыми все эти страшные годы скрывал, берег, прятал мой дед.
– Дед, – дрогнувшим голосом сказал я.
– Что, Трофимушка?
– Давай чай пить, – я не знал, что сказать ещё.
– Василий, что у нас нынче к чаю? – бодро откликнулся генерал. По его лицу было не понятно, заметил ли мой переход на «ты».
– Печенье пшённое. – Казак помедлил. – Ещё хамон солёный есть. Из довоенных запасов.
Я подошёл к окну – пух, то ли от одуванчиков, то ли от каких деревьев, лежал на карнизе, как старый оренбургский платок. Вспомнился подъезд в детстве – тёмный, влажный, холодный в любую погоду, и залежи тополиного пуха под ступенями. Я лепил из него мягкие комки, воздушные шары, дирижабли. Хватит, Фима, достаточно пуховой мягкости нежно-длинным пальцам интеллектуала! Я ринулся в ванную, влез в облупленный чугунный поддон, поднял ведро, вылил на голову холодную воду вместе с ковшом. Дед и Василий прибежали на грохот и глядели – казак просто молча, а генерал тревожно, на меня, стоящего в мокрой одежде. Запас воды, преднозначенной для умывания, шумно утекал в воронку.
– Ты чего? – насупился Василий, глянув на пустое ведро и валяющийся ковшик.
– Охлаждаюсь, – ответил, стараясь, чтоб голос звучал как можно более развязно.
– Уши заболят, – расстрился дед.
– Хватит! – я вылез из поддона, размазывая мокрые следы по полу. – С чего им болеть? Почему никогда и ничего не ныло у этих твоих парашютистов, конногвардейцев, красноармейцев, метростроевцев, аэронавтов, ударников, передовиков, горнистов, горнопроходчиков, народных артистов, хлопкосборщиков, штабелеукладчиков – я не знаю, кого там ещё?!
– Так они ж закаленные были, Трофимушка, – искренне удивился дед. – Закаляет, прости Господи, не ваш фитнес, не танцы-зажиманцы, а жизнь.
Василий вытащил из-под умывальника тряпку и принялся затирать мокрый пол. В обхождении со мной казак никогда не терял терпения. Он это нарочно, нарочно подчёркивает, мол, за мной, как за ребёнком, нужно кашку доваривать. Принесу я завтра твою воду! Прямо с раннего утра принесу!
Я ринулся в свою комнату, скинул сырую одежду на стул, отжался от пола пять раз, вздрагивая, надел сухую футболку и шорты и вышел на кухню.
– Чайку горячего? – сказал бодро. – Дед, валяй дальше, годная газета, жму лайк.
– Московский метро – новая ступень в строительстве социализма! – с восторгом зачитал Краснов, расправляя передовицу. – Так-так! Пятнадцатое мая, это ж день пуска метро? Василий, слышишь?
Казак поставил на стол жестяной поддон с лепёшками из пшённой каши, которые он торжественно называл печеньем, и шматками сомнительного багрово-чёрного мяса. Без слов, словно о чём-то важном вспомнив, глядел на генерала.
– Горячо поздравляем с знаменательной победой. Только большевикам, только свободным пролетариям оказались по плечу такие дела. Московский метро – это высший класс, новая ступень в строительстве социализма, созданная расцветом большевистского творчества. Да здравствуют победоносные строители метро и их славные большевистские руководители. Подписи: Жданов, Чудов, Угаров. Московскому комитету ВКП(б) – товарищу Хрущеву. Никита Сергеевич, стало быть, возглавлял городской комитет партии? – не то спросил, не то пояснил дед. – Строительство московского метро, осуществленное славными московскими большевиками во главе с товарищем Кагановичем, является образцом темпов и качества социалистического строительства. Строительство метро послужило большой школой воспитания и выращивания новых кадров ударников и ударниц, овладевших сложной современной техникой, пламенных энтузиастов строительства социализма. Красная столица социалистической родины украсилась новым гигантским сооружением, призванным обслуживать широкие трудящиеся массы, повышать уровень их культурной жизни. Еще одна крепость взята большевиками! – старик сиял. – Да здравствует наш гениальный вождь, уверенно ведущий нас от победы к победе, – великий Сталин! – Дед был готов заплакать.