В документе говорилось ровно то же, о чем размышляли глава департамента и глава ведомства.
Об эксперименте, одобренном королем: что, если сформировать специальное Ловчее подразделение с большей автономией, чем принято в нынешней системе? Каких результатов оно может достичь?
Ведь сейчас все мы, получая дело, вынуждены искать для помощи свободных Ищеек, Свидов и Архивариусов, ожидать одобрений Улиуса, бесконечно запрашивать поддержку стражей и Смотрящих, Шептунов и знахарей – в зависимости от расследования… В ходе эксперимента же предполагалось создать команду, у которой сразу будут все инструменты на руках. Точнее, позволить Полыни создать такую команду. Под себя. Как он хочет. Свой маленький и чудесный мир.
От чего он внезапно и яростно отказался…
Но действительно, почему нет?
Пусть мастер Улиус – спасибо ему – не стал вмешивать меня в это дело, теперь у меня самой не было ни шанса забыть о нем.
Кое-как по трубе я сползла с третьего этажа в переулок (кентавры галантно помогли на финальной стадии) и вскоре снова пришла в кабинет мастер Чобчека – за расследованием.
В остальном пятничный день прошел вполне себе в рамках приличий. А завтра был принцев праздник…
5. Принцев праздник
Две категории людей не любят праздники: те, чья жизнь и так праздник, и те, кто поставил крест на возможности чуда.
Согласно газетному интервью с господином Дайеном, дворцовым церемониймейстером, на прием в честь дня рождения принца было выписано три сотни приглашений.
Для праздника подготовили Полуночный Сад и пару примыкающих дворцовых залов. Прорва слуг денно и нощно готовилась к торжеству, развешивая волшебные фонари, натирая бокалы, реставрируя портреты Дома Ищущих.
Впрочем, заботу о картинах перехватил сам венценосный именинник:
«– Нет! – сказал его высочество Лиссай, негодующе сверкнув изумрудными очами. – Лучше я! Да не прикоснутся руки смердов к наследию предков моих!»
Эх! Эта «цитата» мгновенно разрушила статью. Теперь под сомнение попадали и безобидные данные, приведенные выше. Правило жизни: всего одна ошибка уничтожает достоверность. А без достоверности рассыпается все. Ведь на ложь никто не хочет тратить время. Ну, из тех, кто еще способен ее замечать.
Мало того, что Лиссай не из тех парней, кто «негодующе сверкает очами» и считает жителей Метелочного квартала «смердами». Так еще и реставрация картин банально не входит в список его интересов, а Лис привык делать только то, что хочет – и никогда ничего другого.
Я свернула газету, только сейчас прочитав название: «Помыслы и домыслы». Что ж, все честно. Газетенка полетела в камин: пригодится, пусть и в нежданной роли.
– У-ух? – напомнил Марах из угла. Филин со значением подвигал бровями, плавно перетекающими в уши, и перевел пронзительно-оранжевые глаза на часы.
– У-ух-одим уже, пора! – согласилась я, выкарабкиваясь из кровати.
– Ху? – Марах «сдулся», став вдвое меньше обычного.
– Худший вечер в году? Это вряд ли. Хотя… Аристократки, которые три дня не ели перед банкетом, могут с голодухи принять тебя за деликатес: женщины на диете страшно кровожадны. А таких во дворце много. Чем богаче публика, тем чаще дамы голодны – парадокс… – Я задумалась. – Пожалуй, оставлю тебя дома. Сиди, наслаждайся видом на… э-э-э… штору.
Я сочувственно посмотрела на филина. Подошла к окну и, дернув за веревку, раздвинула портьеры. За панорамными окнами тотчас расцвел, как маленькая надежда, уютный Мшистый квартал.
– Так лучше? – спросила я Мараха.
– Уху, – филин вывернул башку на сто восемьдесят градусов – любоваться.
Одеваясь, я подумала, что ни в одной из просмотренных мною газет опять не было ни слова про недавний взрыв на Ратушной площади. В предыдущие два дня об этом тоже не говорили. Только тут и там появились сухие заметки о том, что колокол Толстяк Беджи отдан на реставрацию.
Это информационная тишина сработала: многие горожане не узнали про взрыв. Так, вчера мы ужинали с Кадией и Мелисандром Кесом, и для Мела случившееся стало сюрпризом.
– И о многих терактах у вас тут умалчивают? – поинтересовался саусбериец, с аппетитом уминая спагетти с морепродуктами.
– Только о ненаказанных, – хором ответили мы с Кад.
Как только злодея поймают, о произошедшем обязательно сообщат. А до тех пор будут молчать, чтобы не пугать людей и не поощрять террориста упоминанием его действий.
Ведь игнорирование так унижает.
Пару часов спустя я сидела на резной скамье в центре садового лабиринта на острове-кургане. Его можжевеловые стены закруглялись мягко и незаметно, создавая головокружительный эффект. Все вокруг заливал янтарный свет заката.