Я открыла входную дверь так тихо, как только могла, и услышала его голос из гостиной. Он разговаривал по телефону. Я молча оставила туфли в сторону, отмечая с мысленным приступом паники от предчувствия этого, что на левом носке размазано пятно крови от окровавленной смены, которую я только что пережила. Я едва дышала, надеясь проскользнуть в ванную и запереть за собой дверь. Возможно, мне удалось бы убедить его, что я была там какое-то время, и он просто не заметил, что я вернулась домой некоторое время назад. Верно. Как будто он не заметил бы, что меня не было несколько часов. Я написала ему, что задерживаюсь, но он не ответил, и это даже хуже, чем если бы он накричал на меня. Жара взрывоопасна, но холод смертельен.
Пока я на цыпочках пробиралась в ванную, я услышала несколько отрывистых фраз тут и там, и одна конкретная цепочка устрашающих слов заставила меня замереть.
— Да, она мне тоже надоела. Надо было избавиться от нее, когда у меня был шанс, но теперь, с этими гребаными деньгами…
Затем он замолк, слушая все, что хотел сказать человек на другом конце провода.
— Я знаю, детка. Я знаю. Это было глупо, но мы все равно это сделали. Теперь мне нужны деньги обратно, и это немного сложнее.
Он снова замолк.
— Да, может быть, тебе стоит позвонить своему контакту. Нам срочно нужно это сделать.
После этого он долго молчал, а потом сказал голосом, который, я знала, он приберегал для спальни:
— Да, детка. Все это.
Затем он слушал, как его — детка разговаривала на другом конце провода, и, наконец, сказал:
— Да, мы это уже знаем. Все на флешке, — он тихо напевал, когда услышал ответ, как будто обдумывает его. — Ты думаешь? Это единственное место, где я храню информацию… Нет, детка, даже о тебе.
Он смеется над чем-то, что говорил другой человек.
— Это моя страховка, ты это знаешь, — он хихикнул. — Мне нужно перевести активы на свой счет, а затем я просто добавлю несколько фрагментов информации о том, что она знает их имена здесь и там, и все будет в порядке, можно считать, что она ушла. Мне платят за то, чтобы я держал рот на замке, что я могу поделать, если она любопытствует, верно?
Он снова засмеялся, как будто ему только что рассказали самую смешную шутку во вселенной.
Я споткнулась обо что-то на полу и уронила статуэтку кошки с кофейного столика позади меня. Она разлетелась на мелкие кусочки — всегда ненавидела эту уродливую штуковину. Он резко повернул ко мне голову и рявкнул в трубку:
— Я тебе перезвоню.
— Привет, — пробормотала я.
Его лицо меняется, маска ярости стерла все человеческие черты, которые еще остались в нем.
— Я вижу, ты дома, — он многозначительно посмотрел на свой Rolex. — Как раз вовремя.
— К чему?
— Знаешь к чему, — сказал он, закатывая рукава своей белой рубашки на пуговицах.
Черт.
Я отступила в сторону ванной, но он быстрее. Он всегда быстрее. Он прижал меня к стене, и я ударилась затылком. Вы не видите звезд, когда вас ударяют, вы видите повсюду черные точки и размытые объекты в постоянном движении, которые невозможно собрать в одно целое, как бы сильно вы ни пытались сфокусироваться.
Он снова прижал мое тело к стене.
— Как много ты услышала? — прошипел он мне в ухо после того, как облизнул его, и меня вот-вот стошнило бы.
Я должна молчать. Сейчас тот момент, когда ты молчишь и остаешься в живых. Ты сбегаешь и совершаешь все остальные безумные поступки позже, но сегодня я решила совершить безумие раньше, поэтому я прошептала ему на ухо:
— Все.
— Что, черт возьми, ты только что сказала? — он отстранился, чтобы посмотреть мне в лицо.
— Я сказала, что слышал все, что ты только что сказал.
Я улыбнулась сквозь уже расцветающую головную боль.
Его лицо стало диким. Схватив меня за шею, он сильнее ударил меня головой о стену. Я пыталась бороться. Я всегда боролась, но на этот раз все по-другому. На этот раз он другой. На этот раз я боролась за свою жизнь.