Он присосался к моей коже, как изголодавшееся животное, и я — его пиршество. Завтра у меня точно будут засосы, но, как ни странно, я хотела, чтобы весь мир увидел, что я принадлежала Алексу.
Я принадлежала Алексу? Я покачала головой, пытаясь избавиться от ужасающей мысли, которую, как я обещала себе, у меня больше никогда не возникнет. Я больше не хотела никому принадлежать. Ведь так?
Он, должно быть, почувствовал мою отстраненность, потому что стащил меня со стойки и развернул к себе, позволяя смотреть на бескрайний вечнозеленый лес за окном. Его палец скользнул внутри меня, заставляя меня ахнуть и забыть о любых мыслях, которые могли у меня возникнуть.
— Если кто-то и смотрит, — напевал он мне на ухо, — почему бы нам не устроить им потрясающее шоу?
— Отсюда им почти ничего не видно, — тяжело дышала я, каждый нерв в моем теле пел, требуя его внимания.
Он хихикнул, низко и глубоко в горле, и звук такой сексуальный и такой расслабленный, что я стала еще более влажной, чем сейчас, поэтому я заставила его посмотреть на меня, прежде чем прикусить его нижнюю губу. Она настолько пухлее верхней, что вызвала у меня постоянное желание прикусить ее.
— Ты серьезно предлагаешь подойти поближе к окну и позволить тому, кто может прийти, наблюдать, как я довожу тебя до еще одного оргазма? — умудрился спросить он между укусами.
Я отстранилась и посмотрела в окно.
— Да. Но только если этот оргазм я получу твоим языком.
Его рот приоткрылся, прежде чем сексуальная ухмылка появилась на его лице, когда он принял мой вызов.
— Идеально.
— Это ты сейчас так говоришь, но когда тебе придется перейти к делу… — я пробормотала себе под нос.
— Что? — он засмеялся. — Я, честно говоря, не понимаю, о чем ты говоришь, но это звучит очень подозрительно, я просто не понимаю, — он засмеялся громче.
— Конечно, не понимаешь.
И вот так, как я всегда делаю, когда открываю рот, при моих словах сексуальное настроение мгновенно улетучивается.
Алекс схватил меня за подбородок и поднял его, так что я смотрела ему в лицо.
— О чем ты говоришь, Фрейя?
— Ты знаешь. В то утро? — предложила я, надеясь освежить его память.
— Да, а как же то утро? — спросил он, подражая моему тону.
Либо он прикидывался дурачком, либо он действительно дурак.
— Знаешь, ты хотел, но так и не сделал этого, — он продолжил смотреть на меня с непониманием на лице. — О, да ладно! Когда я была рядом с твоим питоном, я не играла в прятки! — воскликнула я, когда закончила с этой игрой.
Он с сомнением посмотрел на меня, прежде чем разразиться смехом. Он смеялся до тех пор, пока у него не начали слезиться глаза, пока я стояла здесь и злилась. Перестав смеяться, он поднял на меня глаза и снова начал смеяться.
— Да ладно! Это не смешно! — я запротестовала.
— Ты, — заикался он, не в силах говорить из-за смеха, поэтому я снова ждала. — Ты назвала мой член питоном, — он поперхнулся последним словом.
О боже. И тут я начала смеяться вместе с ним. Да, эта информация должна была уйти со мной в могилу, но она просто вырвалась.
— Питон, — повторил он с самодовольной ухмылкой.
— Если подходит.
Я пожала плечами.
— О боже. Фрейя, ты нечто.
Он поднял на меня взгляд, и все его поведение изменилось. Вокруг его глаз появились веселые морщинки, на губах появилась сексуальная, порочная улыбка, а плечи больше не горбились. Ему нужен был этот смех. И я почувствовала себя чемпионом, потому что я была той, кто дал ему это.
— Но на самом деле, ты говоришь о том, что я не набросился на тебя тем утром, верно?
Я смущенно кивнула. Хотя я и не знала, почему я так себя чувствовала — на данный момент это вполне закономерный вопрос. Он схватил меня за подбородок, на этот раз тверже, и заставил посмотреть ему в глаза.
— Я не сделал этого, потому что не было гребаного способа, чтобы я не захотел большего после того, как попробовал тебя. Я не могу контролировать себя, даже когда твой запах достигает моего носа. Я не знаю, что бы я сделал, если бы попробовал тебя. Ты знаешь, как вкусно пахнешь, Фрейя?
Я покачала головой, как мышь, загипнотизированная змеей. На этот раз, правда, не питоном. Он прижался лицом к моей шее и глубоко вдохнул.
— Ты пахнешь чертовски аппетитно.
Я вздрогнула от его слов.
— Это ясно?
Я кивнула. Оказывается, я потеряла способность говорить.