Каждая из вычисленных астрономическим путем новых дат заслуживает специального рассмотрения, прежде всего, под углом зрения того, правильна ли интерпретация данных источника. До проверки сопоставления династических потоков и анкет-кодов правителей должна быть проделана предварительная работа по согласованию материла для сравнения, избавлению его от груза натяжек и пропусков, чтобы выводы могли быть одобрены как противниками, так и сторонниками традиционной хронологии. Сравниваемые таблицы должны быть освобождены от легко опровержимых фрагментов. Например, Фоменко считает, что император Максимилиан (1493–1519) послужил оригиналом — среди прочих своих дубликатов также оригиналом, с которого списан древнеримский император Антонин Пий. Правление Максимилиана Гамбурга падает на эпоху после изобретения книгопечатания. Достаточно будет найти в книгах, изданных в годы царствования Максимилиана, упоминание точных дат восшествия на престол и смерти Антонина Пия (138–161), чтобы ложность их отождествления была бы продемонстрирована воочию. Ведь никогда еще «отражение» не появлялось ранее отражаемого лица! Возможностей таких опровержений существует множество. Главное же предположить, что в результате хронологических ошибок из истории средневековья были выкроены многие новые истории стран с другим общественным строем, религией, обычаями, литературой, искусством, которые признавались своей историей народами, населяющими эти территории, значит, надо пытаться заставить поверить в сказку, лишенную всякого правдоподобия. Однако если исправленные сравнительные таблицы дадут результат, принципиально не отличный от того, который был получен авторами новых методик, для науки в целом возникнет задача объяснить этот феномен. Подражая А.Т. Фоменко, историки, оставаясь в сфере своей компетенции, могли бы заявить, что выводы из применения новых методик их авторами приводят к абсурду — к превращению всей истории в воображаемую историю, и что уж дело математиков и астрономов найти другое объяснение выявившимся явлениям. Быть может, ответ будет найден в повторяемости исторических процессов, подобно тому как возникают до сих пор необъяснимые повторяющиеся вековые циклы в развитии экономической конъюнктуры; или в повторяемости ритмов вследствие, в частности, действия биологических инстинктов стремления к захвату и удержанию власти с помощью опять-таки биологически заданных честолюбия, стремления к продолжению рода, страха смерти и т. д. Как бы то ни было, отвергнуть концепцию Морозова — Фоменко только на основании многих ошибок и поддающихся опровержению утверждений в их трудах — не значит дать убедительное опровержение их концепции в целом. Она по-прежнему является отвергнутой, но не опровергнутой наукой. Виртуальная всемирная история, созданная Н. А. Морозовым и его последователями, продолжает свое существование.
Буйство версий
Главный путь в виртуальность
Важнейшим путем внедрения виртуальности в историческое повествование является образование версий. Они составляют большую часть виртуальности, окружающей человека, причем нередко дополнения в них неосознанно вносятся им самим. Лишь часть из версий являются версиями событий, удельный вес которых в развитии общества достаточно велик, чтобы они могли стать предметом истории. Впрочем, этот удельный вес по-разному оценивается представителями философско-исторических школ и направлений. Сами различные оценки определенного явления представляют собой «оценочные» версии. Если эти версии несовместимы (взаимоисключающи), то они, как и остальные несовместимые версии, за возможным исключением одной, являются виртуальными.
Возможность оказаться виртуальной внутренне присуща несовместимой версии, претендующей на то, что она является единственно истинной при ложности остальных. Прогресс науки, ведущий к смене представлений о мире и о месте в нем человека, сужает сферу традиционной виртуальности, сердцевину которой составляет абсолютная виртуальность версий, базирующихся на вымышленных или остававшихся непризнанными фактах. В то же время успехи в научном и культурном развитии, в распространении всеобщего школьного образования в передовых странах, а по их примеру и в остальных государствах, приобщение к историческому знанию десятков миллионов людей усиливает воздействие на общественное сознание инвентивной виртуальности, являющейся, по преимуществу, относительной виртуальностью. Возрастание количества познанных фактов увеличивает материал для создания новых версий, а интересы различных общественных групп (классовых, этнических, религиозных, региональных и т. п.) стимулируют создание этих версий.