Пульсирующая боль барабанным боем наполняла череп, отдаваясь в теле. Сперва у Саймона, неуверенно обретавшего свои чувства, хватило сил лишь на то, чтобы вынести ее. Тут он понял, что барабанная боль сотрясает его не только изнутри, но и снаружи. Его ложе ритмично подрагивало, словно он был внутри гигантского тамтама.
Он открыл глаза — вокруг было темно, попробовал шевельнуться — руки и лодыжки оказались связанными.
В общем, словно в гробу, — чувство бессилия было столь велико, что он едва не закричал. Поглощенный собственным поединком с неизвестным, он лишь через несколько минут понял, что это несчастье постигло не его одного.
Справа от него кто-то постанывал, левый сосед икал, а потом его вырвало, что добавило еще один запах к густому букету в помещении. Ободренный этими, впрочем, не слишком обнадеживающим звуками Саймон позвал:
— Кто здесь? Где мы… кто-нибудь знает?
Стоны резко оборвались, икавший же, то ли не мог обуздать себя, то ли был без сознания.
— Кто ты? — раздался слабый шепот справа.
— Я с гор, а ты? Это какая-нибудь из карстенских тюрем?
— Хотелось бы оказаться там, горец. Случалось мне валяться в карстенских застенках, и в пыточной бывал. Но лучше быть там, чем здесь.
Саймон лихорадочно перебирал в памяти события. Он был на вершине утеса, следил оттуда за бухтой. В ней стояло странное судно… Потом атака птицы, которая, безусловно, не была птицей. Все это делало возможным единственный ответ — он теперь в трюме этого неизвестного корабля.
— Значит, мы в руках скупщиков людей из Горма? — спросил он.
— Именно, горец. Тебя не было с нами, когда дьяволы из свиты Ивьена отдали нас колдеритам. Ты не из сокольников, которых грузили позже?
— Сокольники! Хоу, мужи племени Крылатых! — Саймон повысил голос, и он гулким эхом отозвался от невидимых стен. — Сколько вас здесь? Я из летучего отрада. Сколько вас?
— Трое, и Фалтьяра сюда принесли, но он уже окоченел, словно в смерти — не знаем, жив ли он еще.
— Фалтьяр! Страж Южных проходов! Как же он попал в плен… и вы тоже?
— Мы услыхали о бухте, где могут приставать к берегу корабли, а вестник из Эсткарпа просил нас подыскать такое место, чтобы посылать припасы морем. Поэтому Властелин Крылатых приказал нам разведать эту бухту. И по дороге нас оглушили соколы, не наши, которые бьются за нас, а потом мы очутились на берегу, без брони, без оружия, потом нас погрузили на этот корабль — таких судов я еще не видел. Это говорю я, Тандис, пять лет прослуживший у корабелыциков-сулкаров. Много портов повидал я, а кораблей — больше, чем можно насчитать за неделю, но подобного этому не встречал.
— Колдовством Колдера рожден этот корабль, — прошептал слабый голос справа от Саймона. — Когда их привели, откуда человеку знать время в такой темноте. День это или ночь, сегодня или завтра? Я попал в тюрьму Карса за то, что укрыл людей Древней Расы — женщину с ребенком, — когда их всех объявили вне закона. Потом всех молодых забрали из тюрьмы и отвезли в дельту на остров. Там нас обследовали…
— Кто? — нетерпеливо перебил Саймон. Этот человек, должно быть, видел одного из таинственных колдеритов, от него можно было хоть что-то узнать.
— Я не помню! — шепот соседа теперь был только слабым отзвуком настоящего голоса, и Саймон перегнулся в своих путах как можно дальше, чтобы хоть что-то расслышать. — У них есть какая-то магия, она раскручивает твою голову так, что из нее выплескиваются все мысли. Говорят, они — демоны великого холода из-за края земли, и я в это верю!
— А ты, сокольник, не видел тех, кто пленил вас?
— Видел, только пользы в том немного. Нас захватили люди из Карстена, не люди — огрызки: ни ума, ни речи, ничего — только железные руки и плечи. И на этих огрызках была уже вся наша сбруя, конечно, чтобы задурить головы нашим друзьям.
— Одного-то такого мы перехватили сами, — сообщил ему Саймон, — и быть может, человек-сокол, с него начнут разматывать этот клубок? — Он сказал и подумал, а нет ли в этих стенах ушей, что могут подслушать речи бессильных пленников. Но будь и так, эта весть могла разве что слегка смутить похитителей.
Внутри плавучей тюрьмы-трюма оказалось десять кар-стенцев, все были взяты из застенков и все за оскорбление или иное преступление против герцога. К ним следовало прибавить троих сокольников, захваченных в бухте. В основном пленники были без сознания или валялись в полубреду. У тех, кто мог припомнить хоть что-то, все воспоминания оканчивались доставкой на остров близ Карса или в бухту на берегу.