— Ну, что скажете, доктор?
Вид у Ватсона был серьезный, как всякий раз, когда ему предстояло произнести неотвратимый медицинский приговор.
— Этот человек умер не здесь.
— То есть как это, не здесь, мистер Ватсон?
— У господина Рихтера перелом шейных позвонков у самого основания черепа.
— Ну так что? Он поскользнулся, упал, покатился, затем ударился виском о камень.
— Если бы дело обстояло так, как вы говорите, инспектор, мы бы обнаружили обширные гематомы в месте удара. Однако их нет. Несчастному сначала сломали шею, а уже потом, спустя несколько часов, когда тело достаточно остыло, проломили голову.
— С вашего позволения, Грегсон, теперь я осмотрю труп.
Инспектор развел руками.
— Валяйте. Я как чувствовал, здесь что-то нечисто. — Грегсон отошел в сторону, устремив взгляд в направлении паба «Черный монах», где сейчас было сухо, тепло, не дул промозглый ветер, никто не подсовывал загадок, зато подавали прожаренный ростбиф.
— А вот это интересно. Грегсон, прошу вас, идите сюда.
— Что еще? — тяжело вздохнул полицейский.
— Вот, посмотрите. — Холмс протянул инспектору сложенные щепотью пальцы.
— Это песок, или я чего-то не понимаю?
— Верно, песок. — Холмс растер песчинки между пальцами. — И заметьте, сухой песок.
— Чрезвычайно ценное наблюдение. Но что это дает нам?
— Как по-вашему, Грегсон, что сухой песок делает за шиворотом покойного доктора права?
— Ума не приложу. Может, он свалился в песчаный карьер?
— Ну конечно. Сломал там шею, а потом в мертвом виде пришел сюда досаждать полиции. А по дороге еще зашел дать объявление в «Таймс». Не знаю, расстроит вас это или обрадует, но у покойника есть алиби. Упади он в карьер, песка было бы значительно больше, и это был бы мокрый песок.
— И то верно. Всегда вы со своими шарадами, Холмс! Может быть, вы уже знаете, кто убийца?
— Пока нет, инспектор. Однако могу вам сказать, что это был мужчина примерно шести футов… — детектив задумался, что-то вычисляя, — шести футов трех дюймов ростом. Вероятно, крепкого телосложения. Возможно, француз или же моряк, бывавший во Франции.
— Из чего это следует?
— Все очень просто. Орудием убийства послужила так называемая «марсельская колбаса» — попросту говоря, туго набитый песком мужской носок. Как вы сами можете убедиться, удар был нанесен сверху вниз одним резким, точным движением, причем с немалой силой. Учитывая рост покойного мистера Рихтера и место перелома, удар был направлен под углом примерно тридцать градусов, что в результате дает нам рост примерно шесть футов три дюйма. Будь убийца выше, смещение позвонков пошло бы резко вниз. При ударе, должно быть, носок зацепился за целлулоидный воротничок и прорвался, вот песок и просыпался.
— Пожалуй, верно.
— После убийства неведомый нам пока персонаж, вероятно, спрятал тело в повозке, идущей к рынку. Однако на одежде жертвы нет следов волочения. Следовательно, убийца без особого труда поднял мертвое тело, чтобы положить его в возок. А это говорит о немалой физической силе. Здесь, на подъеме Сноу-Хилл-стрит, тело вывалилось.
— Но, может быть, это был не один человек?
— Возможно, но маловероятно. Если бы это было подготовленное убийство, совершенное группой лиц, вряд ли бы злоумышленники доверились столь ненадежному оружию, как старый носок. Подозреваю, мы имеем дело с ограблением, только закончилось оно совсем не так, как задумал преступник.
— Вот тут, Холмс, вы не правы. В карманах несчастного при досмотре найдены серебряные часы и два фунта мелочью.
— Два фунта мелочью? — переспросил Холмс. — Грегсон, вам эта сумма ничего не напоминает?
— А что она может напоминать?
— Сдачу с пятифунтовой банкноты. Два фунта шесть шиллингов стоит ужин на двоих в приличном пабе на берегу Темзы. Пинта эля потянет от трех до пяти пенсов…
— Вы хотите сказать, что этот доктор права ужинал с кем-то в районе доков, расплатился, получил сдачу, затем был убит и привезен сюда?
— Вы быстро соображаете, Грегсон, мне это всегда в вас нравилось. Вернее всего, несчастный действительно ужинал там, а скорее, у пирса святой Екатерины. Там обычно сгружают привезенное в Лондон пиво.
— А около пяти тридцати утра, — продолжил Грегсон, — бочонки развозят по лондонским пабам. В том числе и сюда. — Он ткнул в сторону рынка.
— Верно. Значит, нам предстоит отыскать рослого сильного мужчину, возможно француза, отиравшегося с вечера в пабах возле пирса святой Екатерины.
В лондонских доках кипела работа. У бортов и на палубах кораблей, стоявших на ремонте, деловито сновали рабочие, слышался железный скрежет, удары молота, надрывный гул лебедок и подъемников.
— Зачем мы сюда приехали, Шерлок? — морщась от какофонии металлических звуков, спросил доктор Ватсон. — Неужели вы думаете, что полиция не справится с поиском высокого французского моряка?
— Может и справится, друг мой. Но как знать: француз, если это, конечно, француз, уже мог выйти в море, или выйдет в ближайшие часы. Пока инспектор Грегсон получит разрешение от суперинтенданта на работу в месте, которое относится к юрисдикции речной полиции, пока съездит в Уоппинг, чтобы договориться о сотрудничестве с их управлением, пока те выделят сержанта с парой констеблей, след, как говорят охотники, может простыть. Думаю, старина Грегсон не обидится, если мы окажем ему небольшую услугу и найдем если не самого убийцу, то хотя бы что-нибудь, позволяющее установить его личность.
— Но для этого придется обойти десятки портовых таверн! — Ватсон прикрыл рукой нос. От берега Темзы, где как раз разгружались рыболовные шхуны, ветер нес запах, способный остановить наступление вражеской армии.
— Полагаю, совсем не так много, мой дорогой друг. — Холмс невозмутимо покачал головой. — Скорее всего, доктор права не стал бы ужинать в совсем уж гнусной дыре. То есть искать следует паб, в который не стыдно было бы зайти джентльмену. При этом он находится поблизости от проезжего тракта. Вероятно, повозки с пивными бочками стоят здесь каждое утро, ожидая вердикта карантинного врача порта, и убийца, наверное, об этом знал. Как знал и то, куда поедут возницы. И еще, Ватсон, у нас есть очень важная зацепка.
— Какая же?
— Песок! Я не сомневаюсь, что он был взят из пожарного ящика. Где еще в такую пору можно найти сухой песок? И, если я прав, там должен остаться след. Пусть не столь отчетливый, как в случае с мокрым песком, но все же достаточный, чтобы указать, что мы движемся в верном направлении.
— Но ведь убийце ничего не стоило спрятать этот след. Всего лишь разровнять…
— Да, мой друг, вы абсолютно правы. Но, как мне представляется, преступник вовсе не собирался убивать господина Рихтера. Должно быть, он хотел его ограбить, но удар оказался чересчур сильным и метким.
— Но ведь этот негодяй так и не ограбил свою жертву!
— Я уверен в обратном, Ватсон. Он взял столько, что просто не стал возиться с жалкой горсткой шиллингов.
— Почему вы так решили?
— Скажите, как по-вашему, друг мой, что могло заставить почтенного доктора права отправиться в лондонские доки на ночь глядя?
— Должно быть, здесь у него была назначена какая-то встреча.
— Я тоже так думаю. Ужин был рассчитан на двоих. Более того, поскольку граф Турнин любезно сообщил нам, что господин Рихтер имел непосредственное отношение к банде налетчиков, грабивших банки, то очень может быть, что «бельгиец» приходил сюда получить свою долю награбленного.
— Да, я как-то не подумал об этом. Но почему вечером?
— Это очевидно, Ватсон. Потому что утром и днем человек, передававший деньги, занят. Причем настолько, что у него нет времени отлучиться со своего места даже на пять минут.
— Вы это говорите, как будто знаете, что это за человек.
— Я подозреваю, мой друг. Видите ли, во вчерашней «Таймс» была заметка о том, что после ходовых испытаний в Британию из России прибыл эскадренный миноносец «Светлейший», построенный на Ярмутской верфи. Испытания выявили конструктивные недоработки паровой машины. Таким образом, резонно предположить, что деньги в Англию были доставлены именно этим кораблем, и господин Рихтер встречался с кем-нибудь из членов экипажа. Возможно, с одним из младших офицеров, их личные вещи досматривают менее тщательно, нежели вещи простых матросов.