Либо Алиса Рукасл на самом деле не умерла, либо ее смерть скрывают ото всех. Допустим, девушка жива, и ее держат взаперти, пытаясь к чему-то принудить, а за нее тем временем выдают гувернантку. Тогда понятно, почему ее отец не носит траур и кто вздыхает за тисовой дверью. Но зачем мисс Хантер сказали, что Алиса умерла? Можно было бы сочинить что угодно — больна, уехала, вышла замуж…
Если Алиса мертва, но ее смерть замалчивают, опять же понятно отсутствие траура, ведь в дом Рукаслов приходили женщины из деревни. Тогда ясно, зачем в доме девушка, заменяющая Алису, ясно, почему эту девушку не пускают в Сент-Мери-Мид. Но в чем смысл? Зачем скрывать смерть дочери? И что тогда находится в запертой комнате?
После обеда Шерлок отозвал в сторону Ватсона и попросил его поговорить с деревенским врачом. Дженни обещала разузнать, не уехал ли еще незадачливый жених Алисы. Первая приходящая на ум причина, по которой любящий отец мог запереть дочь, — неугодное замужество.
Сам же Шерлок засел в отведенной ему комнате и набил трубку…
Дженни медленно шла по главной улице Сент-Мери-Мид. В палисадниках цвели крокусы и ранние гиацинты, пахло свежевскопанной землей и клейкими почками. Пахло весной, жизнью. Тяжело было думать, что эту весну Сент-Мери-Мид встречает чередой похорон.
Дженни плохо знала Алису Рукасл: для девушек разница в семь лет — существенна. Но мистер Рукасл… Сейчас Дженни вспомнила, что в детстве боялась «господина из дома за тисами». И в самом господине, и в его доме, мрачном, почти заброшенном, чудилось таинственное зло. Тисы обычно сажают на кладбищах, Дженни не хотела бы жить среди деревьев, навевающих мысли о смерти…
Вот и у церкви тисы растут, подумала Джейн, выйдя на площадь. И тишина здесь кладбищенская: служба закончилась, люди разошлись, впору поверить, что только призраки и ходят.
Стоп.
Дженни остановилась, вперясь взглядом в темную полосу тисовой аллеи. Призрак.
Призрак, который нервная младшая Эллиот приняла за Алису!
Дженни развернулась и быстрым шагом направилась к дому.
Шерлок на рассказ о призраке отреагировал в самой скептической из всех своих скептических манер.
— Дженни, ты веришь в призраков? Ты же умная женщина! Двадцатый век на пороге, что за кумушкины суеверия, право!
— Нет-нет, — замотала головой Дженни. — Я просто чувствую: здесь что-то важное. Такое… знаешь, как бывает, кажется, протяни руку — и ухватишь разгадку за самый краешек… Нет никаких призраков, есть… не знаю что, но за этим прячется важная улика!
Шерлок хмыкнул, словно пытаясь сказать: я не хочу с тобой спорить, дорогая, но ты говоришь сущую нелепицу! Между тем Дженни вспомнила еще одно:
— Шерлок! Мистер Рукасл, он… Как-то он сильно поскандалил с нашим викарием, они спорили о природе смерти. Его исследования…
— Исследования, — повторил Шерлок. — Маленький сын Рукасла играет в научные исследования.
— Вот видишь! Откуда может маленький ребенок знать про подобное?
— В натуре детей, словно в зеркале, отражается натура родителей. Раз юный Эдуард так увлечен наукой, значит… Хм, интересно, что за эксперименты ставит Джефро Рукасл за запертой тисовой дверью?
— И связаны ли они как-то с мнимой смертью Алисы? — подхватила Дженни. — Или, — добавила грустно, — не мнимой…
Тем временем вернулся от местного коллеги Ватсон. Рассказ практикующего в Сент-Мери-Мид доктора Карпентера не вызвал бы подозрений даже у записного параноика. Да, мистер Рукасл приглашал его к заболевшей дочери. Состояние Алисы вызывало серьезные опасения, несчастный отец соглашался на любые траты, сам сидел с дочерью, строжайшим образом выполнял назначения врача. В тот день, когда, по всем признакам, следовало ожидать кризиса, он с подобающими извинениями сообщил доктору Карпентеру, что выписал из Лондона исключительно грамотного специалиста, своего былого товарища по университету. Доктор Карпентер появлению конкурента не возмутился, скорее даже обрадовался: ему хватало забот с тяжелыми больными в Сент-Мери-Мид.
Дженни покачала головой.
— Доктор Карпентер замечательный врач, без него в Сент-Мери-Мид умерло бы куда больше людей и эпидемия не закончилась бы так быстро. Я не вижу смысла менять его.
— Так бывает, — возразил Ватсон. — В отчаянии родственники больных склонны обвинять врача и искать панацею. Результат, увы, обычно трагичен.
— Но мистер Рукасл не из таких. Он всегда отзывался о докторе Карпентере с огромным уважением.
— Угроза для жизни близкого человека способна помутить самый здравый разум, поверьте, Дженни… Что теперь, Холмс?
— Теперь мы идем к местному викарию. — Шерлок вскочил, подал руку жене.
— К викарию?
— Ну да. Мне кажется, он прольет свет на увлечение мистера Рукасла наукой. Помните эксперименты и запертую дверь?
Викария Джереми Петтифера Шерлок не видел со дня их с Дженни свадьбы. Прошло уже почти четыре года, но мистер Петтифер ничуть не изменился. Сухонький старичок, преувеличенно бодрый, на самом деле сердце уже прихватывает, да и радикулит иногда скручивает, однако викарий не хочет сдаваться старости. Суетливые руки все время ищут себе занятие — то перебирают бумаги на столе, то хватаются за четки, то поправляют очки. Кожа чуть потемнела: в мельчайшие морщины намертво въелась земля, не отмыть, как ни старайся. Мозоль на указательном пальце — это не от мотыги, а от пера. И пятно от чернил на мизинце. Проповеди мистер Петтифер до сих пор записывает, хотя для его зрения это, наверное, уже тяжело.
Миссис Петтифер, спокойная старушка с благостным взглядом выцветших карих глаз, степенно накрывала на стол. Крепкий чай, домашнее печенье. Она все еще печет сама и, надо полагать, будет стоять у плиты до тех пор, пока однажды утром не сможет подняться с постели.
Упорные люди. В деревнях наподобие Сент-Мери-Мид таких много. Если бы еще их упорство было направлено не на борьбу с прогрессом и не на отрицание всего нового…
— Мистер Петтифер, возможно, мои вопросы вас удивят, но я прошу ответить на них со всей возможной серьезностью.
— Да-да, мистер Холмс, конечно. Для меня честь помочь такому известному своими добродетелями человеку, как вы.
— Дженни говорила мне, что вы спорили с мистером Рукаслом по поводу каких-то его взглядов, не то мистических, не то еретических…
Дженни тихонько сидела в углу, обхватив руками чашку с чаем. Рядом с ней Ватсон пытался налегать на печенье понезаметнее. Миссис Ватсон отлично готовит булочки и пряники, но печенье ей не удается.
Миссис Холмс и доктор Ватсон не глядели на викария, но разговор слушали очень внимательно.
Мистер Петтифер скорбно вздохнул.
— Я знаю Джефро Рукасла с… Да с того дня, как его крестили. Он всегда был очень любознательным мальчиком, его родители это поддерживали, я благословил его ехать учиться в университет… Кто же знал, что все выльется в такое… в такое…
— Богомерзкое увлечение, — авторитетно припечатала миссис Петтифер, доливая Дженни чаю.
— Несколько лет назад Джефро стал увлекаться… не знаю, мистер Холмс, я простой сельский священник, я не знаю, как такое называется. Магией? Нет, не думаю, что это магия. Джефро утверждает, что магии не существует, ведьмы на метлах — выдумка, и вместе с тем… Он говорит, что маленький народец — ну, вы понимаете — есть на самом деле, что он прячется в холмах и наблюдает за нами. И что он намного древнее нас, людей, у него много знаний, особенных знаний, неведомых нам. И якобы он, Джефро, пытается до этих знаний докопаться.
— Докопаться? — повторил Шерлок. — Это как? Изловить лепрекона и расспросить?
— Нет. Он говорит, маленький народец не станет с нами разговаривать. Но знания можно получить — так же, как любые знания. Джефро искал магические тексты и пытался анализировать их. С его точки зрения, невежественные люди считали волшебством то, что не укладывалось в их понимание мира. Ну, дикарь, на глазах у которого вы притянете кусок железа магнитом, станет почитать вас как колдуна, потому что не знает о магнетизме. Вот так же и люди, видя необычные вещи, немедля объявляли их магией…