Из груди стального монстра раздался пушечный выстрел. В поле, совсем рядом с грузовым паромобилем, взметнулась земля. Гигант неумолимо, словно один из библейских всадников Апокалипсиса, двигался вперед. Из кареты грузовика как горох высыпали люди, загремели винтовки. Бронемобиль тем временем чуть отъехал в сторону и дал ответный выстрел. Снаряд ударился о клиновидную грудь механического человека, заставив того пошатнуться и на миг замереть, а сам отрикошетил в сторону и взорвался в поле. Второй выстрел гиганта оказался убийственно точен: бронемобиль — несокрушимая боевая машина — с оглушительным взрывом превратился в пылающую груду железа.
— Что вы делаете? — в ужасе воскликнул эрцгерцог. — Там же люди!
— Это военные преступники! — в ответ прокричал Шульц. — Им предоставлено право победить сегодня или умереть. Не волнуйтесь, все согласовано!
— Это необходимо остановить. — Франц Фердинанд рывком за плечо притянул к себе Потьерека, — Генерал, вы слышите? Это немыслимо!
— Ваше высочество! Это не наши граждане, это…
Механический человек поднял руку, звуки пулеметной очереди прорезали воздух. Люди из паромобиля, словно только что очнувшись, пытались бежать, но было слишком поздно: достигнув места остановки грузовика, парочеловек поднял вторую руку, из кулака в сторону убегающих выпалила толстая ярко-красная струя пламени. Огонь мгновенно охватил собой часть поля. Крики заживо сгорающих донеслись до пошатнувшегося эрцгерцога и замершей в ужасе княгини. Механический гигант равномерно двигался, продолжая заливать поле огнем. Изредка он задействовал другую руку: начинал работать пулемет.
Вскоре все было кончено.
— И этим вы хотели меня удивить? — обычно сдержанный Франц Фердинанд тряс генерала, схватив за отвороты белоснежного мундира. — Это, по-вашему, поможет моему государству?
Тишина, разлившаяся над полем расправы, — иначе этот скоротечный бой назвать было сложно — казалась особенно страшной. Едва слышно трещали догорающие мобили, им вторил свист ветра в разломанном фасаде ангара.
— Это бойня, а не война! Вы не видите разницы? — Эрцгерцог отшвырнул Потьерека. Затем его взгляд уперся в Шульца. — Вон! Вон из моей страны! У вас есть ровно то время, которое понадобится мне, чтобы добраться до города. Затем здесь будут войска!
— Но это всего лишь демонстрация возможностей новой тех…
— Молчать! Эта машина убийств никогда не появится в моем войске!
Шульц развел руками и сказал:
— Мир никогда не будет прежним. Я предлагаю вам совершенное оружие, которое внушает ужас противнику, уничтожает его, заставляя трепетать любого. Самое совершенное, могучее — за ним будущее!
Франц Фердинанд в ярости подскочил и ударил немца по лицу.
— Война — дело кровавое, гиблое, уничтожительное. Но это дело чести! А ваша поделка — вечное бесчестие!
Он еще некоторое время стоял, сжимая и разжимая кулаки, нависнув над согнувшимся Шульцем, а затем вздрогнул, словно о чем-то вспомнив.
— София? — Эрцгерцог оглянулся.
Княгиня быстрым шагом направлялась к остановившемуся в дымящемся поле гиганту. Франц Фердинанд устремился догонять, бросив замершим Гарраху и Потьереку:
— Что ж вы, мерзавцы…
Генерал и граф переглянулись, нерешительно шагнули следом.
— На минутку, господа, — поймал их за руки Шульц. — Раз уж все равно наше дело прогорело, я бы обсудил кое-что, пока есть время.
— София, куда же вы? — Франц Фердинанд догнал супругу, преградил дорогу. — Там может быть опасно.
— Там могут быть раненые, — спокойно ответила княгиня. — Им нужна помощь. И, раз уж речь велась о чести, то моя не может позволить стоять в стороне, пока мужчины играют в ужасные кровавые игры!
Эрцгерцог смотрел в глаза жены. Она была права… как всегда.
Он не видел, как развернулся механический парочеловек, а она, закрытая от гиганта мужем, успела только охнуть.
пулемет заработал вновь
— Куда? Стоять! — Назвавшийся Шульцем как-то незаметно вытянулся, будто подрос разом на несколько сантиметров. — Слушайте меня, глупцы!
— А я считал вас союзником, почти другом, — глухо сказал Потьерек. — Вы же убеждали, что все под контролем, обещали полную безопасность для… и обманули. Ну вот, вы добились, чего хотели? Так рассчитывали? И что же дальше?
— Вы убили нашего будущего императора, — добавил Гаррах. — Не этот механизм, вы настоящий убийца.
— Какая разница, кто я и чего добивался. — Шульц вновь развел руками. — Господа, поймите: наступает новая эпоха, и в ней нет места таким, как Франц Фердинанд с его устаревшими понятиями о чести! Я предложил ему оружие нового века, способное дарить победу в любой войне. Но он… Он был слишком старомоден и неповоротлив, а мир меняется, господа. И этот мир, или рок, или судьба — нет разницы, как это назвать, — отбросили неспособного принять новые правила! Что я могу противопоставить року? Ничего… как и вы. Наступает новая эпоха, и нам всем выбирать: жить в ней или умереть.
— О какой эпохе вы говорите? — с горечью и досадой бросил Потьерек. — О войне, которая вот-вот начнется?
— Война уже неизбежна, вся Европа это понимает. Господа, полноте… у вас есть десять минут, пока в моем парочеловеке не закончится топливо. Десять минут, чтобы придумать, как выбраться из сложившейся ситуации… А быть может, даже извлечь выгоду. Помните, моя компания делает оружие по всем миру: Лебель, Гочкис, Маузер, Триттон… все работают только на нее. Даже русские винтовки Мосина собирают мои люди! Мы переманили Максима из-за океана… Война требует много оружия… И не подумайте, что я лично был против воззрений покойного… Нет! Но — дело прежде всего. Задумайтесь, господа, с кем нужно дружить, а с кем нет. И вы найдете правильный выход.
Человек в синем мундире повернулся и зашагал в сторону висящего цеппелина. Гаррах, глядя в удаляющуюся спину, произнес:
— У вас не может не быть на примете какой-нибудь радикальной группировки, ненавидящей Франца Фердинанда, упокой Господь его душу. Думаю, мы сможем представить все так, чтобы вина легла на них.
— А вы прекрасно вписываетесь в этот новый мир, — ответил Потьерек. — Где даже из смерти можно сделать выгодные дела.
— И вы, хорошенько подумав, тоже попытаетесь в него вписаться, — резко сказал Гаррах. — У нас нет иного выхода. Просто нет.
Солнце светило, но небо почему-то казалось темным.
такое простое, невыразимо красивое и понятное
Что-то уходило из мира.
такое сложное и неуловимо шаткое в равновесии конструкции из человеческих страстей, опасений, надежд
Майк Гелприн
Пешечное мясо
В запасниках нашего музея хранится множество работ женевского мастера Иоганна Майера.
Говорят, что ночных прохожих издавна пугают доносящиеся из подвалов голоса, а то и звуки сражения — лязг мечей, посвист стрел и треск, словно раскалываются боевые щиты.
А еще говорят, что шахматные фигуры, вырезанные Майером, и игральные карты, им расписанные, — особенные. Даже шашки его работы обладают индивидуальностью и отличаются от прочих. И якобы это потому, что в изделия мастеру удалось вдохнуть жизнь. В буквальном смысле. Так что, даже оказавшись не у дел, они живут себе как привыкли — атакуют, защищаются, осаждают крепости…
Впрочем, средневековые легенды красивы, но, как вы знаете, далеко не всегда достоверны.
Беда случилась на жатву. Она ворвалась в селение на закате, едва жнецы, отбатрачив, потянулись с полей.
— Рыцари, — ахнул старый Цейтнот, проводив взглядом клубы пыли, поднятые промчавшимися по главной улице всадниками. — Быть войне.