- Разумеется, господин главный инспектор, это же моя работа, - скупо улыбнулся человечек в чёрном.
Никаких атрибутов Церкви на нём не было, и странный мундир ничем не напоминал хламиды монахов.
- Ну, и как грешник? - похоже, главного инспектора вся эта ситуация забавляла.
- Можете допросить, я уже заканчиваю, - милостиво разрешил Инквизитор.
- Да бросьте, падре! Вы же знаете, что у нас с вами одни цели. К чему ходить по кругу и мучить бедного юношу? Есть состав преступления, ваше мнение?
Инквизиция, Экологическая Инквизиция, если точнее, международная структура, созданная для предотвращения событий, подобных Катастрофе, была, пожалуй, самой могущественной организацией в мире. А Королевская инспекция занималась выявлением государственных преступников. Инквизитор не стал обострять межведомственные отношения и, вздохнув и воздев очи горе, произнёс:
- Похоже, дело ясное. Юноша виновен, родители и врач - нет.
- Виновен в чём?! - вскричал я. Гнев мой был неподдельным, ибо уж моей-то вины в том, что я урод, не было никакой. И ни чьей не было - аномалии просто появлялись иногда и всё.
-Тише, юноша! - поднял руку маленький человечек, а я вытаращил глаз на инспектора. Мне показалось или нет, что он только что мне подмигнул?
- Ну что же, не будем тянуть тогда! - потёр руки инспектор, - доктор Кортес, войдите!
В комнату вошёл бледный врач.
- Хм, гхм! - откашлялся инспектор, - Константино Перейро, комиссия в составе главного Инквизитора герцогства Андалусия, отца Себастьяна Де Ортеги, главного королевского инспектора герцогства Андалусия, инспектора первой категории Хуана Алакорна, а так же доктора Габриэля Кортеса, главного врача госпиталя Кордобы, установила, что Константино Перейро, второй сын герцога Перейро, виновен в нарушении "Закона о чистоте крови", а именно - имеет в своём теле кровь аномального состава. В соответствии с данным законом Константино Перейро подлежит немедленной эвтаназии, после чего его тело будет незамедлительно утилизированы путём сожжения в крематории.
- Доктор? - обратился он к Кортесу, - вы готовы?
- Что? - переспросил врач, - готов? А! Да, да, конечно!
- Ну-с, приступим? - потёр руки инспектор, - молодой человек, - обратился он ко мне. Вам понятно, что сейчас произойдёт?
Мне было совсем не понятно. И страшно. Страшно до такой степени, что я почувствовал, как по ляжке побежала горячая струя.
- Доктор сейчас сделает вам укол, вы заснёте и всё. Это не больно.
Слёзы душили меня, и я почти прозевал момент, когда инспектор снова подмигнул мне.
- Смотрите! - он ткнул пальцем мне за спину, я, разумеется, обернулся, и тут же почувствовал укол в левую ногу.
- Ай! - кровь разом хлынула к голове, от ужаса я даже не мог сделать вдох. Бледный доктор Кортес сжимал в руке шприц-пистолет, инспектор улыбался, а отец Себастьян очень внимательно рассматривал изменения, которые происходили с моим лицом. Я думаю, ему было просто любопытно. Потом страх исчез, я смог дышать, и откинулся на жёсткую койку. Мне стало всё равно, что со мной будет, стало всё равно, будет ли плакать по мне Изабелла, будет ли горевать отец, другие братья и сёстры. Но вот двинуть в глаз маленькому человечку в чёрном я бы не отказался. Потом я провалился во тьму.
Глава 2.
Хуан. Хуан был рыжеволосым. Не то, что бы это было необычным для Испании, но рыжие волосы, веснушки, нос картошкой, голубые глаза и вообще весь его облик напоминал больше некоторых сынов Эрина, тех, что почитали Святого Патрика. Так что, он был, скорее Ойном* (Eion - ирл. Иоанн). В Голландии, куда мы прибыли после двухнедельного плавания в вонючем трюме каботажной калоши, он стал Йоанесом, в германских землях - Иоганном, затем Яном, и, наконец, Иваном. Van'кoy, как звали его русские. Простоватая внешность, какой-то совсем детский изгиб пухлых губ и доверчивый взгляд делали его, а точнее, нас лёгкой мишенью для разного рода проходимцев. Мне пришлось быстро забыть обо всех манерах и замашках испанского гранда. Теперь я был самым последним оборванцем, нищим, у семьи которого не хватило денег на лечение моего глаза.
Таких личностей, вообще-то, в королевствах Запада было не много. Все так или иначе были пристроены, выполняли какую-то работу, получали жалование и имели крышу над головой. Жить жизнью бродяги или попрошайки долго не получится - магистрат отслеживает таких, отлавливает, принудительно лечит и отправляет на принудительные же работы - отрабатывать долг за медобслуживание, за то, что полиция тратила на тебя время, ну и чтобы человек мог иметь законный кусок хлеба. Так что единственным нашим спасением было постоянное перемещение из города в город. Рассказанная легенда о путешествии из Гамбурга в Варшаву, к родственникам моей почившей в бозе матери, у которых меня ждёт карьера бондаря, хотя бы частично усыпляла подозрения владельцев постоялых дворов. А марки наши были ничуть не хуже марок других путников. Однако именно на постоялых дворах или в недорогих харчевнях к нам и липли всякие любители лёгкой наживы.
Среди множества навыков, которыми обладал Хуан, особенно выделялось мастерство игры в карты. Мне кажется, Хуан обыграл бы даже вонга в их маджонг - некую смесь карт и домино, суть которой я так и не постиг. Хуан знал все существующие карточные игры, а так же десятка четыре карточных фокусов, в том числе и те, что были в ходу у шулеров. Деньги у нас были, мы не голодали, но путешествие на каботажном корыте оказалось втрое дороже предполагаемой суммы - шкипер-голландец решил поправить свои финансовые дела и запросил отдельную плату "за молчание". Так что Хуану приходилось выкручиваться. До открытого грабежа и воровства мы не опускались, прекрасно понимая, что тогда нас будет преследовать местная полиция. Но иногда нам попадались люди, вынужденные расстаться со своими марками и центами, дабы не расстаться с жизнью. Впрочем, пару раз второе следовало за первым.
Я долго вспоминал ту, роковую для дорожных шулеров, встречу, когда впервые узнал, что Хуан обладает ещё одним полезным талантом. В захудалой харчевне в голландском Амстердаме к нам подсели доброжелательного вида сеньоры и предложили перекинуться в картишки. Пробные партии "на кружку пива" незаметно перешли в игру на деньги. Хуану то везло, то нет, он дважды сорвал банк, ставки существенно поднялись и внезапно он, с простоватой улыбкой, спросил:
- А что это за карты в прячете в рукаве, господин?
Возникла немая сцена, затем вся четвёрка разом вскочила, сверкнула сталь, шулер завопил, пытаясь вытащить стилет, которым Хуан пригвоздил его руку к столу, стоявший справа игрок беспомощно выронил нож, поскольку наваха*(традиционный испанский складной нож) моего старшего спутника весьма сильно прижалась к его горлу. Четвёртый участник игры, тоже, разумеется, шулер, попытался, было угрожать Хуану зловещего вида тесаком, но внезапно потерял к происходящему интерес, поскольку на его затылок обрушился массивный табурет. Шулеров не любят нигде. Сеньоров обыскали, все ценности, по справедливости, достались Хуану, а это около сорока марок, несколько ножей, пара серебряных браслетов и цепочек с амулетами. Затем мошенников весьма сильно побили, заставили съесть краплёные карты и вышвырнули вон. И это было милосердно, ибо в магистрате с такими не церемонились - три года каторги за мошенничество им были обеспечены. Хуан потратил несколько марок на пиво для всех достопочтенных мужей, присутствовавших в тот момент в харчевне. И начиная со следующего дня, мы при каждом удобном случае тренировались в тяжёлом и коварном искусстве обращения с ножами.