– Нет, я отужинал сразу после открытия. Но вообще, бывало и такое. Их уговаривать бесполезно, если закрылись, то все. Предлагаю идти в кафе, в ГДО. Там хоть можно взять пива и рыбы, а больше все равно некуда.
– Как это унизительно, зависеть от желудка, – с достоинством и несколько высокопарно сказал Антон. – Но я вынужден есть, чтобы жить. Веди, мой друг, куда знаешь.
С последним его утверждением трудно было спорить, но вообще-то парень тут несколько лукавил.
Серж не являлся близким другом Антона, но знал его неплохо. Первые полгода в гарнизоне, которые Сержу пришлось прожить в общежитии, они были соседями и, можно сказать, приятельствовали. Общага, это особая история, которая надолго сближает людей, и даже роднит. А с тех пор, как Серж переключил свой досуг и свое внимание на городские рестораны, они и тамчастенько сталкивались. Но, в отличие от Сержа, который тоже любил хорошо и вкусно поесть, но не делал из еды культа, Антон был явным гурманом. Поэтому ел он, конечно, чтобы жить, но и жил в значительной степени для того, чтобы есть. Что по нему, кстати, было заметно. Кроме того, он эстетствовал в меру своих сил и возможностей, посещая концерты, театральные постановки и выставки, что по меркам провинциального, хоть и областного города имело значение, и было замечено. Но женщины его интересовали в значительно меньшей степени.
– Нет, – говаривал он Сержу, – я повременю. Пока. Не хочется рисковать. А жену следует искать в столице, брать из хорошей семьи да со связями. Начальство-то все в основном там проживает...
Вот, кстати, в этом с ним Серж был полностью согласен, насчет жены и прочего, потому что имел свой схожий план, как ему войти в элиту жизни, в элиту Вооруженных сил. Как говорится, плох тот лейтенант, который не мечтает жениться на генеральской дочке. Но, при этом, он любил женщин, любил рисковать и не желал откладывать на потом. Жизнь – лотерея, неизвестно, как она сложится завтра. И, может быть, будешь жалеть, и клясть себя за упущенный шанс, но возможности вернуть его назад уже не будет. Никогда.
Билевич служил в секретной части, в батальоне особого назначения, БОНе. В гарнизоне таких как он не слишком любили – за более высокую зарплату и кажущиеся тепличными условия службы, называли молчу-молчу и ни о чем не спрашивали, потому что они все равно не отвечали. Жизнь под подпиской о неразглашении имеет свои прелести. И особенности. Сказанное слово неизбежно отзовется, где-то, когда-то, поэтому лучше помолчать.
Этим летом Антон тоже поступал в академию, в ту же самую, что и Серж. Но у молчунов там был свой факультет, который назывался несколько завуалированно и отвлеченно – ПРИС. Подготовка руководящего инженерного состава. В столице они пересекались всего пару раз, но то, что оба поступили и через короткое время уедут отсюда, может быть, навсегда – эти обстоятельства их, безусловно, сближали.
– Знал бы, что такая беда случится, переоделся бы, – сказал с сожалением Антон. – Не люблю в форме по злачным местам ходить.
– По злачным и не нужно, – согласился Серж. И тут же выдвинул контраргумент: – Но мы-то идем в Офицерское кафе, которое находитсяв Доме офицеров! Чуешь, как звучит? Ощущаешь, гордость в груди от этих слов?
Антон фыркнул в ответ. Имелась у него такая привычка, отфыркиваться и отдуваться, выражая презрение или несогласие.
– Да уж... Гордость и предубеждение. А ты сам-то зачем в ГДО плывешь? Тоже пивка решил попить?
– Корабли и капитаны, вроде меня, не плавают, а ходят. Пивка я, кстати, уже слегка того, употребил. Нет, на самом деле, мненужно кое-кого встретить, одного старого друга. А где его найти, не знаю. Вот и решил с центра начать поиски. А где у нас центр общественной жизни? Правильно, там, где пиво наливают...
– Мне кажется, это явная натяжка. Кстати, хорошо, что тебя встретил, может, просветишь... Что там у вас произошло сегодня, на КП? А то слухи разные ходят...
– Молчу-молчу! Ну, ты понимаешь...
– Что, так серьезно?
– В общем, да.
– Что же дальше будет? Во что выльется?
– Черт его знает, – Серж пожал плечами. – Может быть, расстреляют не всех, а каждого второго, или даже только третьего…
– По законам военного времени?
– Точно так.
– Ух ты! Ну и дела...
Притихшие, они подошли к вождю на высоком постаменте. Бронзово-зеленый, он сжимал в руках картуз и смотрел вдаль – где-то там окопалось предсказанное им светлое будущее и все никак не желало переходить в наступление. Вождь грустил из-за этих обстоятельств, и даже немного злился – все же они портили его реноме. Взгляд его был суров и сосредоточен, а на тех, кто копошился у его ног, он внимания не обращал. Те, которые внизу, платили ему той же монетой. Обойдя памятник, как течение обтекает камень, с двух сторон, они вступили под высокий монументальный портик с колоннами. Преодолев совместными усилиями сопротивление мощной пружины, открыли трехметровую дубовую входную дверь и, проскользнув в нее, оказались в фойе Дома офицеров.
Свет внутри был приглушен, по случаю понедельника танцев и других массовых культурных мероприятий не намечалось. Пахнуло затхлой влажностью плохо отапливаемых в зимний период казенных помещений, этот дух, возникнув, не исчезал никогда. Налево от входа, лишь подняться на пару мраморных ступенек, за стеклянными дверьми располагалось то самое фойе с колоннами и зеркальным шаром под потолком, про которое Серж сегодня уже вспоминал. Эти двери оказались закрытыми, и за стеклами царила тьма. А вот справа дверь под вывеской "Офицерское кафе", как всегда, была распахнута, за ней сиял свет и раздавался какой-то гул, словом, ощущалась жизнь. Кислый пивной запах вытекал из двери густыми волнами, точно смоляной вар из бочки.
Войдя в кафе, они обнаружили обширное его помещение практически пустым, что и понятно, ведь до получки, до дня авиации, как его именовали служивые, и который случался тринадцатого числа каждого месяца, оставалась еще неделя. Самое тоскливое и депрессивное время. Лишь в дальнем углу у большого, выходящего в сторону леса окна, сдвинув два стола вместе, веселилась компания военных, мероприятие, видимо, было заранее спланировано и оплачено. Веселились они, похоже, уже достаточно долго, градус веселья соответствовал примерно двум часам пятнадцати минутам непрерывной накачки. Тосты там звучали одновременно с разных сторон, колбаса давно была съедена, куриные кости обглоданы, но бокалы все сдвигались со звоном и лязгом, и плескалось в них не одно только пиво.
Поскольку кухня и здесь уже закрылась, взяли в буфете по бокалу пива и по порции копченой ставриды, с этой снедью устроились за столом в противоположном от кампании углу. Рыбка выглядела очень хорошо, янтарнопоблескивала, сочилась жиром, по всему, буфетчица не обманывала, утверждая, что свежая. Но Антон все равно морщился, пачкать руки ему не хотелось.
– А ты ее зубками, – наставлял его Серж. – На вилочку – и зубками... И он показал, как это делается. Тем паче, что ему и самомупачкать руки не нравилось.
– Хорошо, хоть салфетки есть, – разглядел, наконец, светлое пятно в настоящем Антон.
Серж оглянулся, разглядывая кампанию, но Геши среди пирующих не обнаружил.
– Кого ты все высматриваешь?
– Да так, друга своего... Старого.
– Гешу Хлебчикова, что ли?
– Ты его знаешь?
– Ну, как же, отлично знаю, еще с тех времен, когда ты в общаге жил. Тогда мы с ним и познакомились. И после уже, когда ты съехал, все время вас вместе видел. Вы, как эти, не разлей вода, были. А потом что-то случилось, говорят...
– Всегда что-то говорят...
– Это точно. А ты? Не расскажешь? Что на самом деле?
– Поверишь ли, Антон Аркадьевич, совершенно неохота вспоминать. Глупая потому что история. Глупая, и в то же время дикая и бешеная история.
Серж задумался на минуту, будто прислушиваясь к отголоскам былых событий, и впервые вдруг почувствовал, точно кожей всей ощутил, что складывается вокруг него, заваривается некая комбинация, в которой он совершенно ничего не понимает и участвует помимо своей воли. Лицо Антона, между тем, выражало внимание и доброжелательность, и неожиданно для себя, Серж стал рассказывать.
– Ты прав, дружили мы тогда крепко, таскались везде вместе, как Пат и Паташон.
– Кто такие?
– Актеры, длинный и короткий. Дуэт. Не важно. У нас тоже был дуэт.
– Длинный и короткий, – улыбнулся Антон.
– Да, – без улыбки подтвердил Серж. – Мы и служили рядом, и отдыхали вместе. Правда, уже тогда мы с ним стали отдаляться, если не интересы, то наши подходы к жизни изменились, во всяком случае, у меня. Меня увлекала атмосфера ресторанов и кабаре, его все больше тянуло в домашнюю обстановку. Уюта ему не хватало. Тогда же он познакомился с Виви...