– Вот так. Его работа. Я узнал потом.
– Да ну, не поверю. Зачем ему это?
– Не знаю. Выслужиться хотел, наверное. Он же сразу после этого случая подполковника получил.
– Вот черт!
– Так что, награда нашла героя. Не почесть, но воздаяние. Он, кстати, теперь к тебе подбирается, будь осторожен.
– Да, да, что-то такое я заметил. Я, между прочим, его в Доме как-то видел, пирующим. И еще кое-кого.
– Вот видишь. Вхож.
– Я тоже, вхож. Получается так.
– Ты по другой причине. Ты вхож только потому, что я на тебя систему настроил. Я, отлаживая Дом, как механизм, ввел в его настройки уже твои параметры, волновые, и еще кое какие, поэтому-то ты можешь проникать в него почти беспрепятственно
– Господи, зачем тебе это-то понадобилось?
– Да мало ли зачем? На всякий пожарный. Когда приспичит, кто, кроме тебя, на помощь мне придет? Никто больше и не отважится. И не пожелает.
– А я, значит, пожелаю?
– Кроме тебя некому…
Стали пить чай. После обилия сказанного и рассказанного, разговор вдруг свернулся, затих, поэтому сидели и прихлебывали молча. Все вновь узнанное никак не укладывалось, не умещалось в голове Сержа, поэтому он ощущал не просто отупение, а настоящее онемение этой части тела. Точно набили ее не информацией, а сухим льдом. Конечно, надо было еще много о чем выспросить у Геши, разузнать, но нужные вопросы почему-то не формулировались. На исходе-то ночи.
– Хорошо, – вспомнил он, наконец, тревожившее, – ну, а ко мне-то ты зачем сейчас пришел? Не для того же, чтобы порассказать все это?
– Нет, конечно. Хотя, честно говоря, поделиться всем давно уже хотелось. Хоть с кем-нибудь, тем более, с тобой. Тем более, такой случай представился.
– Что за случай? Ну, не тяни!
– Меня на самом деле к тебе послали. Господин Тукст, да. Предупредить в последний раз, чтобы не лез, куда не следует. И чтобы вернул ключ. Ключ верни, а? На фиг он тебе нужен? Отдай, и забудь про все! И уезжай в свою академию, с Богом!
– Ключ, значит. Что он им дался? Полно ведь подобных ходит, вон, у того же Захария имеется, я, кстати, брал у него как-то.
– Э, нет. Те, другие, это простые подделки, хуже китайских, они скопированы грубо и ограниченно, чисто внешне. Потому просто, что принципы, которые в ключе реализованы, не понятны тем, кто его копировал. Твой же ключ оригинальный, и его функционал значительно расширен.
– Объясни.
– Если ты заметил, там имеется дополнительная клавиша? Заметил. Нажмешь на нее, и можешь в Лимб пройти.
– А я и нажимал, но попал только на вашу факторию.
– Надо было дольше держать, прожигать пространство. Попал бы в Лимб, уверяю. Заряда как раз на один прожиг хватает.
– То есть, билет в один конец?
– Именно. Так что? Отдаешь?
– Если нет?
– Тогда вот это. В руке у Геши появился блестящий металлический прямоугольник. Злосчастный шильдик, Серж его тотчас узнал.
– Господи, откуда? Я же его выкинул!
– Значит, не туда выкинул. Или не так. Все под контролем, дружище. И может быть, как ты понимаешь, доставлено куда надо. Да хоть Скубишевскому. Он так обрадуется, ты не представляешь. Ну, что, отдашь ключ?
– А нет у меня его. Я, когда на меня в последний раз те упыри навалились, как раз им отмахивался. Где-то там и обронил. Почему вы его так же не подобрали, как шильд этот?
– Не знаю, я этим не занимался. Ну, нет, значит, нет. Значит, найдут. И для тебя лучше, чтобы нашли.
Серж пожал плечами. Что ж, все, вроде, сказано. Геша, похоже, тоже это чувствовал. Едва иссякли слова, тишина в кухне стала густеть, прибывая, точно вода с потолка, и вскоре в маленьком помещении сделалось душно. Впечатление от разговора, от Геши у Сержа сложилось двойственное, он явственно ощущал эту неоднозначность. С одной стороны, друг казался тем же, кем был когда-то, кого он знал так хорошо, с другой, представлялся совсем другим, незнакомым и чужим человеком. Да и человеком ли? От этого предположения у Сержа и вовсе перехватило дыхание. А вдруг? Переформатировали?
Вскочив, он вновь забегал по кухне. Внезапно почувствовал возросшую, почти смертельную опасность, от которой его прошибло потом. Остановившись перед Гешей, нервно хохотнул, и спросил:
– Значит, смерти нет?
– Есть. Но она совсем не то, что мы знали о ней раньше.
Серж снова хохотнул, потом открыл окно и выглянул наружу. Утро уже пробивалось, серебрилось седой плесенью по черной корке ночи.
– Светает, – сообщил он. – Похоже, туман.
– Мы просидели с тобой всю ночь.
– Еще бы, столько всего рассказать – нужно время. Не верится, что все это случилось, и практически одномоментно.
– Мир так устроен, стоит чему-то измениться, пойти в другую сторону, и изменения тут же начинаются повсюду, лавинообразно. Ломается и меняется все, да. И мы в самом начале эпохи перемен.
– Упаси, Боже, жить в такое время. Но, видимо, ты прав. Уже не избежать, не спрятаться.
Внизу к подъезду, тихо прошелестев шинами, подъехала крытая тентом машина, остановилась. Странно, в такое время, подумал Серж. Он узнал дежурную шишигу с бело-красной продольной полосой на крыше кабины. Дверца ее открылась, и на землю выбрался офицер, на погонах сверкнули большие звезды. Из кузова, звякая оружием, посыпались бойцы. Офицер, поднял голову и посмотрел наверх, прямо в его открытое окно. Серж, сразу узнав человека внизу, отпрянул назад, вглубь комнаты.
– Ох-о, – обернувшись к Геше, сказал он, – похоже, у нас проблемы. Боюсь, будет не до сна.
Глава 23. Замуровали, демоны.
Глава 23.
Замуровали, демоны.
– Боюсь, на этот раз проблемы не у нас, а у тебя, – пристально, с улыбочкой глядя Сержу в глаза, поправил его Геша.
– Ну да, ну да, похоже на то. Если можешь, если знаешь как, вали отсюда. Хоть через балкон.
– Нет, мы пойдем другим путем, – сказал Геша и, манерно оттопырив мизинец, сложив губы трубочкой, допил чай. – Пошли вместе?
– Нет, меня видели в окне.
– И хрен на них!
– Нет уж, я лучше останусь.
– Как хочешь. Твое дело.
– Вот именно...
В дверь позвонили, потом в нетерпении стали стучать
– Ладно, мне все равно, как ты исчезнешь, – глядя в сторону коридора сказал Серж. – Только не тяни, а то мне сейчас дверь вынесут. Будет нелегко объяснить товарищам, что ты тут делал. Тем более, убедить кого-то в том, что мы с тобой всего лишь чай пили. Ну, будь здоров. Даст Бог – свидимся.
Подмигнув Геше напоследок, он направился в прихожую. Выждав секунд десять, отсчитывая их по ударам в дверь, бросил в готовое взорваться пространство почти издевательское:
– Кто там?
– Посыльный к капитану Таганцеву, из штаба, – соврал без запинки незнакомый голос из подъезда. – Срочное сообщение.
– Я сплю уже, – продолжал тянуть время Серж. – Что еще за сообщение? Оставьте его под ковриком.
– Таганцев, немедленно отоприте! – не выдержав затягивания канители, вмешался в разговор штабс-подполковник Кротов, лично. – Квартира служебная, так что мы войдем сюда в любом случае.
– Ладно, сейчас открою, только ключ найду!
– Открывайте немедленно! Не то начнем ломать дверь! Считаю до одного! Раз! И дверь затряслась в неистовом капризе.
– Хорошо, хорошо! – утихомиривая насилие, согласился с требованием Серж. Выдохнув, как перед стаканом водки, периферией сознания подумав еще, успел ли Геша исчезнуть, он открыл замок.
Дверь тотчас, резким толчком, распахнулась настежь. На пороге, одетый почему-то в полевую форму, стоял Кротов. В портупее, в темной фуражке с ослабленной пружиной и кокардой цвета хаки на седой голове, он еще больше напоминал Рощина, хотя, конечно, у него были совсем другие муки и свое по ним хождение. Коньяком от него разило на два шага, но на ногах он держался крепко и спину держал прямо. Выражения глаз за дымчатыми очками было не разобрать, но тонкие губы кривились в усмешке.
– Мы имеем настоятельное намерение квартиру осмотреть, – сообщил он Сержу.
– На каком основании?
– На основании имеющихся у нас подозрений.
– Этого маловато будет, – попробовал возразить Серж.
– В условиях военного времени – достаточно! В квартире есть кто-то еще?
Из кухни донесся грохот сдвигаемой мебели.
– Быстро! Быстро! – закричал Кротов, и, выныривая из-за его плеча, с оружием наперевес, в квартиру устремились бойцы комендантского взвода. Первым шел рослый сержант. Держа автомат перед собой двумя руками, как таран, он сунул им в лицо Сержу и сразу сбил с ног. Серж упал лицом вниз и, защищаясь от побоев, прикрыл голову руками. Он не сопротивлялся, зная, что когда солдатиков напускают на офицера, например, усмирить пьяненького, те выполняют команду с радостью и рвением небывалым, и, в случае противодействия, легко переходят границы допустимого уровня применения силы. Короче, бьют больно. Поэтому он просто напряг спину, когда по ней топтались сапоги.