— Проклятие моё!.. Мука моя!.. Счастье моё!.. Жизнь моя!.. Не подводи меня больше, пожалуйста!
Девушка отчаянно закивала головой, словно боялась, что он передумает:
— Это решение… это худшее, что случалось со мной. Мне казалось, я умру прямо там. Я надеюсь, что больше никогда не окажусь перед подобным выбором, но если так случится, то выберу тебя.
— Обещаешь? — Лачев заглянул в блестящие, зелёные, как весна, глаза.
— Обещаю!
В дверях подпрыгивал от радости Пирс. А Даниэль держала Горация в объятиях и боялась разжать руки. Лишь тихонько плакала.
— Я не отдам тебя никому.
Колдун грустно улыбнулся, упиваясь её присутствием. Они стояли, обнявшись, и молчали. Любые слова сейчас казались лишними. Каждое прикосновение, каждое объятие рассказывало, как сильно они скучали, как страдали. И ни один язык в мире не мог выразить, как необходимо им слышать дыхание друг друга, чувствовать живое тепло, понимать, что это не сон, не мираж, не обман, не чужой человек, которого ты пытаешься выдать за другого. Рядом именно тот, кто нужен, кого не заменит никто!
Гораций уткнулся лицом во влажные от растаявшего снега волосы Даниэль. В который раз поразившись, как идеально помещается девушка в его объятия, словно специально создана для его рук. Наверное, так и есть!.. Ему хотелось… да много чего хотелось! Протрезвевшим взглядом архимаг посмотрел на собственное жилище, только сейчас заметив помпезные цветочные украшения с сердечками. Они были и в холле, и в гостиной, и в столовой. Лачев содрогнулся. Если его воротило от них, то что чувствует сейчас Данька?..
— Пойдём в кабинет! — предложил мужчина.
Это было единственное место в доме, которое не пометила своим присутствием Грейс Элфорд. Спустя минуту сияющий Пирс принёс поднос с чаем и печеньем.
— Леди Дани не помешает согреться! — тихо заметил дворецкий.
Ткач благодарно улыбнулся верному слуге.
— Спасибо, Пирс!
Пока девушка разливала чай, Гораций отдал несколько распоряжений и вернулся к столу. Даня замерла, удивлённо поглядывая на знакомую белую чашку.
— Это в самом деле она?
— Да, — кивнул Лачев, веселея с каждой минутой. — Злая кружка. И сегодня из неё пьёшь ты.
На самом деле колдун не хотел наказывать девушку, но прекрасно зная Данькин характер, понимал, что ей будет легче после этого шуточного возмездия. Краем глаза заметил, что жидкость стала приятного красноватого цвета. Гибискус, что ли? Даниэль, видно, тоже об этом подумала, потому что облегчённо выдохнула и пригубила напиток. Гораций присел в кресло, с интересом наблюдая за лицом девушки. Поэтому сразу же понял, что что-то не так: Даниэль зажмурилась и замерла с полным ртом.
— Даня?.. — ткач настороженно выпрямился.
Только тогда девушка глотнула — громко, трудно, борясь с явным рвотным позывом. И всего одна фраза:
— Я заслужила.
— Да что там такое?.. — колдун уже пожалел о своей дурацкой затее, глядя на побелевшее лицо Даниэль.
Хотел отобрать кружку, но девушка упрямо покачала головой. На счастье, в кабинет, постучав, вошёл Пирс:
— Леди Дани, вам звонят!
Девушка благодарно кивнула, повернувшись к нему. А Гораций, воспользовавшись моментом, взял чашку и сделал глоток. Тут же выплюнул обратно.
— Котс!.. Даня, это же гэндлер — гоблинская настойка!
Она сглотнула и уточнила:
— …На гэндлерских жуках.
— На черта ты пила?! … Я думал, тут что-то типа валерьянки будет! А не это… пойло!
Девушка содрогнулась и, опомнившись, приложила гилайон к уху:
— Слушаю!
— Неслабо вы там развлекаетесь! — хохотнул Каминский, прекрасно слыша их разговор. — Я видел, как гоблины делают свой гэндлер. Заливают живых жуков спиртом, а потом ещё и выжимают их…
— Сварн, я очень тебя прошу, заткнись! — взмолилась Даниэль.
Оборотень опомнился:
— Так, ладно! Это всё лирика! А сейчас живо возвращайся!
— Что-то случилось?
— Случилось! Узнаешь всё на месте, — и Каминский отключился.
Девушка посмотрела на Горация. Тот протянул свою чашку.
— Запей!
Даниэль послушалась. После гоблинской настойки крепкий чёрный чай без сахара показался сладким нектаром.
— Лучше?
— Угу, — она глянула на улыбающегося мужчину. — Слушай, Гор, давай выбросим эту кружку, а?.. — и как бы между прочим добавила: — Говорят, у драконов вино на мышах настаивают…
Колдун весело засмеялся, обнимая девушку. А когда она подняла голову, собираясь что-то сказать, поцеловал. Это был их первый поцелуй после примирения. Осторожный, нежный, сначала даже робкий, он быстро захватил обоих. Гораций целовал Даньку, прижимал к себе и не понимал, как жил без этого? И жил ли он вообще? Слышал биение сердца девушки и чувствовал, как оживает его собственное. Забыл обо всём: о брошенной невесте, о волках, о короле. Только он и она!