— Это всё полукровки. Неудачные эксперименты Эйдхара.
— Последний эксперимент удался, — хмыкнул маг Смерти и отвернулся.
Виттур тихо переговаривался со знакомыми военными. Специалисты уже консервировали лабораторию, чтобы позже изучить досконально все записи и сохранившиеся образцы. Тестимун подозвал Миличевича:
— Надеюсь, ты здесь не только нас ждал, Предраг?
Тот усмехнулся:
— Ректор бегал и орал, что это собственность королевства Эллари-Зари, да только кто его слушал? Поверьте, я много чего успел!
Министр кивнул.
— А зверь?
— Есть.
Тестимун спрятал довольную улыбку и вернулся к оборотням.
Гораций сидел у дверей в палату Даниэль и слушал рассказ Нейла. После случившегося было не до обид. Мужчины, как в старые времена, доверительно склонились друг к другу и тихо переговаривались.
— … Я хотел забрать труп Эйдхара, но власти Эллари-Зари не позволили. Но выпытал я достаточно. Умный мужик был, жаль, что псих!..
— Ты знаешь, я пока не в состоянии оценить его ум. До сих пор распятая Данька перед глазами, — колдун откинул голову назад, закрыл глаза и тихо признался: — Живое серебро выжгло лисью кровь в ней.
Маг Смерти поджал губы.
— Мне жаль, Гор! Несмотря ни на что, я не желал этой девочке зла.
— Я знаю.
Нейл вскоре ушёл в Аврею-Десетру, перед этим Иглой отправив волков домой. Остались только Родик с Николь. Как и Гораций, они ждали, когда очнётся Даниэль. Гилмор вышел в ближайший магазин, чтобы купить перекусить (хотя Лачев решил, что волк, по просьбе оборотницы, оставил их одних). Женщина внимательно посмотрела на ткача.
— Не нравлюсь? — усмехнулся мужчина.
— Как может нравиться человек, который причинил столько боли моему ребёнку?
— Николь, поверьте: мне было не слаще.
— Вы старше и мудрее, с вас особый спрос. Если моя дочь так важна вам, разве можно было выгнать, выбросить её на мороз?! Даже не попытаться разобраться?!
Лачев выдержал взгляд женщины.
— Разобраться в чём? Почему Даниэль это сделала? Я знал почему. Ради кого? Я знал ради кого. Моя ошибка в том, что я заставил её выбирать между мной и Родиком, не понял, что можно любить нас параллельно, по-разному, но одинаково сильно. Я думал, что заберу вас, и мы будем жить вместе, позабыв о волке.
Женщина напряжённо выпрямилась.
— А сейчас? Вы заставите её позабыть и меня? Я же теперь оборотень!
Архимаг покачал головой:
— Нет, Николь. Более того, я намерен довольно тесно с вами общаться: навещать, звать к нам в гости. И вы, и Родик — часть моей Даньки, значит, и я приму вас.
Она усмехнулась:
— Да вы философ!
— Нет, я не философ. Я циник и эгоист, который любит вашу дочь. И мне легче умереть, чем потерять её ещё раз.
Николь немного помолчала, потом заметила:
— Наверное, вы не так безнадёжны, раз Дани полюбила вас?
Гораций усмехнулся, искоса глянув на женщину, которая только что шипела на него, а сейчас пытается оправдать.
— Если во мне и осталось что-то хорошее, то вытащить это сможет только Даня. Она видит в людях свет и заставляет нас самих поверить в то, что он есть.
Женщина внимательно смотрела на Лачева.
— Берегите её, Гораций. Берегите мою девочку. Я всегда боялась за неё, с самого рождения! — и Николь вдруг стала рассказывать. — Роды были тяжёлые, я едва не потеряла мою малышку… Знаете, какой звук самый сладкий?.. Дыхание своего ребёнка! Слушать, как сопит маленький носик! Как причмокивает ротик!.. Ночью в лечебнице все спали, а я стояла над колыбелькой и не могла наглядеться на свою девочку! А Поль… Первое время муж даже дышать рядом с ней боялся. По вечерам, когда мы купали Дани, я раздевала её, а Поль брал на руки. Она была такая маленькая, что помещалась на его ладонях. Муж смотрел на нашу девочку и плакал от умиления. Мы с Полем верили, что она будет счастлива и не узнает боли, — лиса посмотрела на притихшего мужчину. — Я никогда в жизни не думала, что останусь с дочкой одна… Я хорошо помню, что со мной сделали маги, что хотели сделать с Дани… Я никогда не поверю, что они видят в нас людей, равных себе… И вот один из них собирается стать моим зятем, — женщина попыталась улыбнуться. — Вас любит моя дочь, вам в определённой степени доверяет Родик. Значит, они видят что-то, чего пока не вижу я. Гораций, я буду рада ошибиться в своих суждениях о магах, хотя бы в отношении вас.