Колдун с невольным восхищением посмотрел на мать Дани:
— Я слышал, что Жемчужные лисы вобрали в себя лучшее. В древних книгах говорилось не только о невероятной способности лис останавливать время, но и об их благородстве и чести. Теперь я вижу, что это правда.
Николь грустно улыбнулась:
— Поэтому Жемчужные лисы и вымерли. В этом мире выживают не лучшие, а те, кто не знает, что такое совесть и честь.
Колдун не стал спорить и вообще прекратил разговор. Слава богам, как раз вернулся Родик. Вдвоём они убедили женщину пойти отдохнуть. Всё-таки для неё день выдался весьма тяжёлым. Лачев поклялся, что как только Даниэль очнётся, он тут же позвонит Гилмору.
Прошло несколько часов, когда архимага позвали в палату. Гораций присел рядом с девушкой, легонько сжимая её пальчики. Нутро ныло от злости на себя за то, что не уберёг, за то, что ей довелось пережить за эти сутки. Даниэль пыталась улыбнуться, но губы не слушались. Мужчина уткнулся лбом в её висок.
— Я думал, что хуже, чем летом, быть не может. И снова ошибся.
— Всё прошло. А он…
Лачев понял, о ком говорит девушка:
— Мёртв. Гилмор убил его.
— Болит всё. В голове гудит.
— Это от кровопотери, — пояснил колдун и, выдохнув, сказал: — Мы не можем лечить тебя магией из-за того серебра, которое Эйдхар ввёл в твои вены. Тело странно реагирует на ворожбу… Произошли изменения… Даня, ты теперь человек… Профессор выжег крохи оборотнической силы в твоей крови.
Девушка понимающе кивнула, отводя потерянный взгляд. Столько раз она сожалела о своей непонятной природе: и не человек, и не оборотень. А сейчас расстроилась, потеряв свою «восьмушку». Гораций успокаивающе погладил девушку по плечам:
— Мне жаль!
— Мне отсекли мой хвостик! — грустно пошутила Даниэль.
Мужчина вытер слезинку, скатившуюся по её щеке.
— Не плачь. Сейчас придёт лекарь, даст тебе зелье, чтобы ты поспала. А завтра будет новый день.
— Не уходи.
— Не уйду, милая! Не оставлю тебя больше ни на минуту, — пообещал архимаг.
Гораций смотрел на её перебинтованные руки, помнил свою боль, когда приходилось резать выпирающие вены, чтобы выпустить живое серебро.
— Мне холодно, — пожаловалась девушка.
Он сомневался недолго. Сбросив пиджак и обувь, мужчина лёг рядом, прижимая Даниэль к себе, вздрогнул от прикосновения ледяных рук. Расстегнул рубашку и положил их себе на грудь. Грел своим теплом, слушая тихое дыхание любимой девушки, и понимал, что Николь Бонье права.
Что может быть лучше, чем слушать размеренное дыхание Дани, понимать, что она жива и рядом с ним?..
Глава 34
На земле бушевала весна. Наступил месяц травень (май — Прим. авт.) с кипящей сиренью и утончёнными тюльпанами, с нежными ландышами и весёлыми анютиными глазками! Даниэль любовалась этой красотой из окон реабилитационного центра. Грелась в тёплых лучах солнца и считала дни до выписки. Выздоровление шло медленно. У девушки уже не было живучести оборотней. А магию к ней применяли очень осторожно, опасаясь непредсказуемой реакции организма после опытов Эйдхара. Точной причины, почему Даниэль так болезненно реагировала на заклинания, лекари не назвали. Но большинство, и Лачев в том числе, склонялись к мысли, что магия послужила катализатором серебра, усиливая его пагубное действие на оборотня. Целители круглосуточно дежурили над девушкой, чтобы не пропустить ни один сгусток, и лишь совсем недавно стали пробовать простенькие заклинания. Боли и судорог больше не было, и это вселяло надежду на то, что девушка физически здорова. Чего нельзя было сказать о её эмоциональном состоянии. Даниэль часто проваливалась в тяжёлые раздумья, отрешась от действительности. Подолгу сидела, не шевелясь, уставившись в одну точку. А ещё появился страх. Несмотря на хрупкую внешность, Даня с детства не боялась ни больших собак, ни мышей, ни темноты. Может быть, брезговала прикоснуться к тому же червяку или пауку, но не боялась. Сейчас она узнала, что такое задыхаться от ужаса, услышав чужое дыхание за спиной или чьи-то шаги в коридоре… Девушка так и не вспомнила, что случилось в то злополучное утро. Воспоминания обрывались на том моменте, когда она со знакомой поднялась по лестнице и свернула в коридор. Всё! Дальше яркий свет ламп и боль, сначала от уколов, потом от серебра, гуляющего по крови. Элларийский университет, куда Даниэль когда-то шла с надеждой и восторгом, теперь ассоциировался с мучениями и страхом. Когда Гораций сказал, что забрал документы и оформил перевод в Виридию, девушка почувствовала облегчение. Колдун настоял и на том, чтобы она доучилась этот семестр заочно, а осенью с новыми силами пришла на второй курс.