Их роскошные ханьфу трепетали крыльями гигантских птиц, а глаза и губы были покрыты странным макияжем. По векам расходились длинные черные и фиолетовые переливающиеся мазки.
– С-с-стражи ночных цветов… Мы уже бли-и-изко…
Больше он не говорил ничего. Я мог лишь гадать, какой властью обладали эти загадочные цветы, если их охраняли даже мертвецы. Слова василиска о том, что это нечто опасное, не шли из головы.
Я продолжал изучать дневники, находя все новые и новые заклинания, от которых становилось жутко даже мне. Но как все это использовать в борьбе за престол, я не представлял. Мне нужна была армия, верные союзники, умелые алхимики. А еще ресурсы.
Временами начинало казаться, что никакого чудесного манускрипта не существует вовсе. Меня затапливало отчаяние. Все попытки отстоять престол были бесполезны. Пора было признать, что я не обладал достаточными способностями для этого. Да, я владел боевыми искусствами, знал древний язык Мертвой Алхимии и… все. По сути, эти умения мне не особенно помогут. Королевский дворец – место, где ты не просто на виду. Ты – мишень. Любое слово может стать занесенным мечом. Взгляд или эмоция – приговором.
Но я не мог оставить Ванжан на растерзание отцу и министрам. Они растащат страну по клочкам. Все, кому не лень, разворовывают казну, люди голодают от неурожаев и непомерных налогов. Бунты – лишь вопрос времени. Армия слаба, неумела и плохо вооружена.
Ванжан слабеет с каждым часом. Если наши соседи прознают об этом, то исход будет один: война. И мы ее не выиграем. А еще есть кочевники на юге и востоке.
Но больше о Ванжане позаботиться некому. Я не смогу бросить свою страну.
Внутренний голос издевательски рассмеялся:
«А если голубоглазый лекарь попросит?»
Я знал, что ради Рэйдена пойду на многое, если не на все. Даже в это безумное путешествие я отправился из-за него. Но выбирать между ним и Ванжаном я не мог.
Возможно, он согласится отправиться со мной в столицу. Я подкуплю его всем, чем смогу. А если он откажется, то заберу силой.
Я кивнул самому себе, соглашаясь с этим решением, и вернулся к чтению дневников. Небо понемногу светлело, костер уже догорел, лишь обуглившиеся головешки слабо тлели, навевая мысли о черных монахах.
Василиск спал, а я бездумно пялился на исписанные страницы. Нужно и мне немного отдохнуть. Но из-за усталости и напряжения сна не было ни в одном глазу, и я обреченно ждал того момента, когда мы продолжим наш путь.
На одной из последних страниц что-то заставило меня остановиться.
Изображение ночного неба. Завитки облаков, луна, туманная дымка и склонившиеся к земле стебли осоки. Рисунок был настолько искусен, что казалось, будто осока колышется.
Я не сразу понял, что в рисунок вплетены два столбика иероглифов.
Первая надпись словно была частью изображения – она казалась неотделимой от него. Элементы иероглифов переходили в облака и стебли.
Я присмотрелся.
«…И дрожишь, как прекрасный цветок…»
Походило на строчку из стихотворения. Но из какого? И почему только одна строка, да еще и такая?..
Мозг будто сам дал подсказку. Древний сундук в Павильоне Дождей. Нацарапанная на нем надпись из незнакомого стихотворения:
«Молодой господин, ты изящен…»
«И дрожишь, как прекрасный цветок…»
Конечно! Не хватает еще одной строки.
Если подумать, в том сундуке лежали маски для представлений и несколько черных ханьфу. И золотая вышивка на верхнем халате была той самой, что нарисована в дневнике! Не хватало только гор. Верно! На том халате были еще вышиты горы, а вместо луны – полумесяц. Может, это подсказка? Чутье твердило, что с этим стихотворением что-то не так. И я во что бы то ни стало должен понять что.
Второй столбик являл собой наскоро начертанные иероглифы привычного языка:
«Учение о всемогущих богах древности».
Демонов сборник поэзии, который я не удосужился прочитать! Должно быть, так и пылится где-то в моих покоях.
Я снова уставился на рисунок. Наверное, в нем скрыт какой-то смысл, недаром же таинственный лекарь нарисовал его в своем дневнике, а мастерица вышила на ханьфу. И оторванные друг от друга строки из стихотворения…
Я спрятал дневники в сумку и прикрыл глаза, заставляя себя хоть немного поспать.
И тут же я увидел Рэйдена, неспешно бродящего по той части дворца, где жили мы с матерью. Верно, я поселю его именно там. Пусть меняет все как пожелает, но я хочу, чтобы он жил там. Это место идеально ему подходит. А от одной мысли, что он будет ходить по тем же местам, где ходил я, и спать в той же кровати, в которой спал я, мертвецкий холод понемногу отступал.