Она с трудом поборола возглас удивления. Он был огромным, и мысль о том, что он полностью погрузится в нее, будоражила и одновременно пугала. Снова страстно ее целуя, он расположился прямо у входа в ее лоно. Адреналин и возбуждение переполняли ее с возрастающим давлением.
Она прервала поцелуй.
— Дэймон, подожди, — прошептала она.
Он мгновенно остановился и посмотрел ей в глаза.
— Я… я, — запинаясь начала она.
При всей своей крутости не так уж крута она была в постели… но это пока.
— Все в порядке, Тиффани, мы можем остановиться. Я не хочу давить, если ты этого не хочешь.
— Нет, — перебила она. — Я хочу.
Она прошлась взглядом по его телу. Желание к нему возросло, как и ее смелость.
Она сделала глубокий вдох и выдала на одном дыхании:
— Я девственна.
У Дэймона расширились глаза.
Она подавила стон. Разве захочет он ее теперь, когда знает, что у нее совершенно нет опыта? По его дикой сексуальности и уверенности можно было смело сказать, что он знал толк в женщинах. Ком подкатил к горлу, и ее глаза наполнились слезами.
Большим пальцем он вытер слезы с уголка ее глаз, затем провел тыльной стороной ладони по ее щеке, и с его губ сорвалось легкое урчание. Сладкая улыбка говорила о том, что он искренен.
— Я буду нежен.
Прежде чем она что-либо ответила, он сгреб ее в объятья и понес в спальню. Положил на кровать. Мягкий матрас обхватил ее морем черных простыней. Он впился в нее глазами. Тиффани восхитилась склонившимся над ней мужчиной.
Дэймон пробежал пальцами по ее бедрам, от чего по телу побежали мурашки.
— Так ты никогда ни с кем раньше не была?
Она кивнула.
На короткое мгновение она забеспокоилась, что он о ней подумает. Ведь двадцать два — это не слишком много, чтобы все еще быть девственницей? Но все ее беспокойство стихло и сменилось возбуждением, когда она увидела хищный голод в его глазах.
— Обещаю, я буду нежен и приложу все усилия, чтобы тебе не было больно.
Он соскользнул с нее и встал на колени у ее ног. Раздвинув их, он стал покрывать нежными, ласкающими поцелуями внутреннюю сторону бедра. Ее сердце бешено заколотилось.
Прежде чем она смогла подготовиться, он провел языком по ее малым губам. Стал массировать и втягивать чувствительную кожу.
Тиффани откинула голову и застонала. Электрический разряд пробежал от ее центра, посылая волны удовольствия по всему телу. Она подалась ему навстречу. Спина выгнулась, когда жар начал разгораться в ее женской сути.
Он дразнил ее своим ртом до тех пор, пока она не достигла предела экстаза, быстрее, чем могла бы себе представить. Как только он вновь сильно втянул губами, сладостное освобождение накрыло ее сильно и быстро. Она обхватила руками его голову словно наездница, пока он пробовал ее на вкус.
Тиффани хватала ртом воздух, когда он освободил ее. Улыбнулся, посмотрел на нее, находясь между ее ног, и облизнул губы. Этого взгляда было достаточно, чтобы любая женщина захотела заманить его в свою кровать.
Раскаленная добела жажда обрушилась на нее. Ей хотелось большего. О да, ей хотелось намного большего.
— Дэймон, сделай это еще…
Улыбка промелькнула на его лице, и он фыркнул.
— Тебе не нужно просить дважды.
Дэймон приник губами к ее губам, наслаждаясь моментом. Тонул в ее вкусе, в запахе. Она была божественна. Его член затвердел от желания, пока он доставлял ей удовольствие ртом. Он хотел быть внутри нее, затеряться в ее мягкости.
Нет, не хотел… жаждал. Он жаждал быть внутри нее.
Но его желание сделать ее первый раз волшебным и безболезненным было важнее, чем его собственное. Он хотел, чтобы она кончила, стала такой мягкой и влажной, что его широкий и длинный член будет желанным, высвобождая переполняющие ее желание.
Она застонала. Звуки ее удовлетворения опьяняли его. Скольких женщин он отверг за эти годы лишь потому, что они не были ею — его Тиффани. Неважно, что он смутно представлял, как она выглядит, что он никогда не слышал ее голос и не чувствовал до сих пор ее прикосновений. Несмотря на все это, он знал ее, и ни одна из тех женщин не могла сравниться с той единственной, что овладела его сердцем. Черт, она даже не представляла, как действовала на него. Боль в груди возрастала. Боль, которая грубо напомнила ему, что Тиффани не увлечение на одну ночь.
Он прошелся руками по сладкой кремовой коже ее бедер. Неважно, где и как он прикасался к ней, желание струилось сквозь все его тело. Чуть сильнее втянул губами ее чувствительную кожу, и ее мышцы опять напряглись, так близки к высшей точке наслаждения, что он мог это ощутить.